его женщина и с кого спрашивать.
Глава 14
Головная боль была настолько сильная, что Ира не могла даже открыть глаза, не говоря о том, чтобы встать. Тяжело дыша, она попыталась потрогать своё лицо. Приложила прохладную ладонь ко лбу и тихо застонала. В голове ни одной мысли. Глаза она всё-таки с трудом, но открыла и тут же зажмурилась от яркого солнечного света, который буквально ослепил.
– Чёрт! – зло простонала она и осторожно перевернулась на бок, поворачиваясь к солнечным лучам спиной. И, кажется, с этим перекатом на бок голова стала болеть ещё сильнее. Хотя куда уж сильнее.
Всё-таки через несколько минут жаления себя она разлепила глаза и практически перестала дышать. Ирина лежала на большой мягкой кровати в светлой комнате, обставленной явно с подачи дизайнера. Комната была настолько большой и просторной, что при желании здесь можно было устраивать представления на двадцать, а то и тридцать зрителей.
Ира осторожно приподнялась на постели, опираясь на дрожащие ладони, и села. Спина её была немного сгорблена, а плечи ссутулились. Силясь вспомнить хоть что-то, она хотела встать на ноги, но тут же снова упала на кровать. Ноги её не держали. В голове было настолько стерильно, что она даже с трудом смогла вспомнить, кто она и как её зовут. Ей снова хотелось упасть на эту безумно мягкую, удобную кровать и забыться крепким сном. И чтобы потом, когда она проснётся, не было головной боли и непонятной прострации, которая потихоньку сводила с ума. И как только она об этом подумала, то, словно по щелчку пальцев невидимого волшебника, у неё в голове тут же прокрутились вчерашние события.
Вот она разговаривает по телефону с Демидом. Тот обещает закончить пораньше и приехать к ней, а Ира, в свою очередь, пообещала дождаться его. Потом она складывает вещи в чемодан. Олеся уже спит. Ира помнит, как посмотрела на часы, которые показывали десятый час вечера. Она пошла в ванную комнату, чтобы принять душ, но стук в дверь её отвлекает, и она подходит к ней, открывает, а там охранник с букетом. Он что-то ей говорит, но сейчас его слова ускользают из сознания. Вот встала Олеся, она зовёт её, и Ира говорит, чтобы та шла спать. А когда снова оборачивается к охраннику, принёсшему цветы, к её лицу прикладывают что-то очень пахучее, отчего лёгкие сжимаются от боли, и она теряет сознание. Буквально на одно мгновение прикрыла глаза, а там, кроме темноты, мелькает тот разноцветный букет, упавший на бетонный пол.
И после всего того, что она вспомнила, на неё только сейчас стал медленно, но уверенными движениями накатывать страх. Ира вздрогнула всем телом, осознав, у кого она. Сомнений не было. Она была в лапах своего мужа. От накатившего ужаса, который уже практически её спеленал, к горлу подступил тошнотворный комок. Глаза увлажнились, и она прикрыла рот ладошкой, чтобы не всхлипнуть в голос.
Как бы Молотов ни старался, Андреев всё равно его обошёл. И как только нашёл её? Нет, Ира сама сегодня хотела ехать подавать на развод, но потом сразу же она должна была с дочерью поехать к Демиду, в его охраняемую крепость, где её бы сам чёрт не достал. Но, видимо, Андреев сильнее чёрта.
– Лисёнок, – чуть слышно и не своим голосом проговорила Ира, понимая, что из-за своей прострации и осязаемого страха совсем забыла про дочь. Она тут же обернулась, внимательнее рассматривая комнату, в которой находилась, но Олеси не было.
И тут, словно как в самых страшных кошмарах, медленно открывается дверь её красивой тюремной камеры и с широкой победной улыбкой на лице входит он. Ира даже отшатнулась, смяла ладонями покрывало, на котором сидела, и попыталась взять себя в руки, показать, что не боится его. Но предательские глаза обнажали весь её страх и бессилие перед этим мужчиной.
– Привет, милая. Ты не представляешь, как я по тебе соскучился, – сказал Дима и медленно, словно хищник перед жертвой, прошествовал по комнате. Подошёл к кровати, на которой сидела Ира, и присел рядом. Она хотела отшатнуться от него, но сдержалась и осталась сидеть на месте.
Сильная ладонь Андреева коснулась её спутанных волос, и он медленно погладил её по голове. От отвращения Ира мотнула головой, чтобы стряхнуть его ладонь, но мужчина не был намерен принимать её решения. Дмитрий возвратил свою ладонь на место и снова продолжил гладить жену. В его движениях проскользнула нежность и забота, которая закончилась очень быстро. Андреев захватил волосы Иры у самых корней и дёрнул назад. От боли она вскрикнула и упала на спину. Из глаз потекли предательские слёзы, а мужчина в тот же миг оказался сверху, нависая над ней. Хрупкие ладошки Иры упёрлись в мужскую сильную грудь. Она попыталась оттолкнуть от себя обидчика. Но куда уж там. Андреев сильнее её, и если он захочет, то придавит как блоху.
– А ты разве не скучала по мне, дорогая? – приторно ласково спросил он, наклоняясь к лицу Ирины и словно зверь, обнюхивая её.
– От тебя воняет другом мужиком! – прорычал он сквозь зубы. Когда-то красивые голубые глаза почернели, а белки словно налились кровью. И, размахнувшись, Андреев тяжёлой ладонью ударил Иру наотмашь по лицу. Да с такой силой, что если бы голова не лежала на постели, то она обернулась бы вокруг своей оси.
– Где моя дочь? – сквозь слёзы, шёпотом спросила Ирина. Ей уже неважно, что он сделает с ней. Ей важно, чтобы была в порядке её дочь. Её доченька. Маленький голубоглазый, нежный Лисёнок, при виде которого все проблемы, обиды и болезни уходят прочь. Ей бы только знать, что с ней всё в порядке!
– Не беспокойся. Твоему отродью ничего не будет, – медленно проговорил Дима, а потом добавил: – Пока не будет. – Губы его слегка скривились в улыбке, а у Ирины, от отвращения к этому мужчине, к горлу подкатил тошнотворный ком.
– Это и твоя дочь тоже. Ладно, я, но за что ты её так ненавидишь?
Дмитрий снова усмехнулся и посмотрел на Иру, как на несмышлёного ребёнка.
– В моей семье никогда не должно было рождаться баб. Мы Андреевы! У нас должны быть только сыновья. Но, видимо, свыше подумали меня наказать. Но ничего, мы это исправим. Правда, милая?
Пальцы мужчины прошлись по скуле Иры, нежно оглаживая её. Она хотела отвернуться, но эти же пальцы больно схватили её за подбородок, и Андреев вцепился своими губами в её губы. Он целовал жадно, напористо, не давая
