Засветка — обнаружение агента разведки, его явки или разведывательного оборудования противником.
35
Офис Джока Годдарда оказался не больше, чем у Тома Лундгрена или Норы Соммерс. Вот так так! У директора компании кабинет всего на полметра больше, чем мой жалкий кубик! Сначала я даже прошел мимо, уверенный, что мне не сюда. Нет — на двери висела медная табличка с его именем «Огастин Годдард», а прямо перед офисом стоял он сам и разговаривал с администратором. Босс был, как всегда, в черной водолазке, без пиджака и в очках в черной оправе. Годдард беседовал, как я предположил, с Флоренс, крупной негритянкой в великолепном серебристо-сером костюме. На висках у нее были седые пряди, которые придавали ей еще более внушительный вид.
Я подошел, и оба недоуменно на меня посмотрели. Флоренс со мной вообще не была знакома, а Годдард узнал не сразу: дело было на следующий день после собрания. Наконец он вспомнил:
— А, мистер Кэссиди! Прекрасно, спасибо, что пришли. Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, — сказал я. Потом вспомнил совет доктора Болтон и поправился: — Хотя, может, воды. — Вблизи Годдард казался еще меньше и сгорбленнее. Его знаменитое лукавое лицо, тонкие губы, глаза с хитринкой: он был очень похож на маски Джока Годдарда, которые один отдел в прошлом году смастерил для вечеринки по случаю Хэллоуина. Я видел такую у кого-то на стене кубика. На вечеринке они все надели такие маски и сделали какой-то пародийный номер.
Фло вручила Годдарду желтый конверт — я увидел, что это мое личное дело, — а он попросил ее отвечать на звонки и пригласил меня в офис. Я понятия не имел, что ему нужно, и на душе кошки скребли. Я шпионю в корпорации этого человека, играю с ним в шпионские игры... Конечно, я делал это осторожно, но пару раз прокололся.
С другой стороны, разве все и вправду так плохо? Обычно казнями занимается не генеральный директор, а его помощники. И все-таки я очень волновался и нервничал, и думаю, это было заметно.
Годдард открыл маленький встроенный холодильник и дал мне бутылку «Аквафины». Потом сел за свой стол и откинулся на высокую спинку кожаного кресла. Я примостился на одном из стульев по другую сторону стола. На стене рядом со мной висела фотография отнюдь не гламурной женщины — видимо, жены Годдарда, потому что она была приблизительно его возраста. Седая, некрасивая и удивительно морщинистая — это ее Мордден как-то назвал шарпеихой. На шее был жемчужный ошейник в три ряда, в стиле Барбары Буш, — видимо, чтобы скрыть складки под подбородком. Интересно, знает ли Ник Уайатт, которого так душит зависть к основателю «Триона», к кому Огастин Годдард каждый вечер приходит домой? Уайатт менял девушек каждые пару дней, и у всех грудь была как с разворота журнала «Плейбой». Без этого на работу их не принимали.
Одна полка была заставлена старыми жестяными моделями машин с откидным верхом, большими «плавниками» и порожками. Здесь стояло даже несколько старых молочных грузовиков. Модели производства сороковых — пятидесятых годов: наверное, Джок Годдард их коллекционировал в молодости.
Годдард проследил мой взгляд и спросил:
— А у вас что?
— У меня? — Секунду до меня не доходило, о чем он. — А, у меня «Ауди А6».
— "Ауди"... — повторил он, словно это иностранное слово. Ну да, сам знаю, что иностранное. — И вам нравится?
— Нормально.
— Я бы подумал, что вы водите «порше» — девятьсот одиннадцатый или хотя бы «бокстер»... С такими-то данными.
— Я не очень увлекаюсь машинами, — сказал я. Сказал это специально, чтобы с ним не во всем соглашаться. Джудит Болтон долго рассказывала мне о машинах, чтобы я встроился в корпоративную культуру. Только сейчас я нутром чувствовал: наедине с Годдардом номер не пройдет. Лучше этой темы не касаться.
— А я думал, что в «Трионе» все увлекаются машинами! — улыбнулся Годдард. Было заметно, что он шутит, подтрунивает над рабским преклонением. Мне это понравилось.
