в спину, чем увидеть живого ребёнка в мёртвой деревне.
– Обычно первыми дохнут, – тихонько сказала вслух Влада, о чём он только подумал, и добавила уже громче. – Эй, худоба немытая, подь сюды, не обидим! – для пущей убедительности она закинула винтовку за спину. Серко тоже опустил карабин, но девочка не подходила. Продолжая прятаться за углом, она сверлила чужаков карим взглядом.
– Если побежит, я Вука спущу, – прошептала Влада, улыбаясь девчонке.
– А я-то думал сама за ней с ножиком побежишь, чтобы визгу получилось побольше, – проворчал брат и сбросил с плеча вещмешок. Серко достал оттуда кусочек отварной оленины и предложил угощение девочке:
– Иди сюда! На вот, возьми и поешь!
Глаза ребенка блеснули, на худом горлышке задвигался кадычок. Медленно и с великой опаской она прокралась вдоль избы к незнакомцам.
– Не испугай… – шепнул Серко Владе, но сестра наоборот приготовилась броситься на малютку – если девочка всё же не решится к ним подойти, струсит и побежит, то её тут же настигнет Волчица.
– Господи, какая худенькая! Почему они живут здесь так убого?! – причитала за их спинами крестианка.
– Скоро узнаем, – ответил охотник, как раз перед тем, как отдать мясо девочке. Заполучив желанную пищу, та быстро засунула кусок в рот и с жадностью оголодавшего зверька начала пережёвывать.
– Ты полегче, а то кишки завернёт, – посоветовала Волчица. Малышка ответила ей испуганным взглядом, и Владе на миг показалось, что она всё-таки побежит, но ребёнок остался на месте.
– Как тебя звать? – осторожно начал Серко.
– Лиля…
– Есть ещё кто в деревне живой?
– Мама живая. Ещё Виталик, Ирина и… папа.
Последнего она назвала особенно тихо, и Серко ясно слышал, как дрогнул её тоненький голосок.
– Отведёшь нас к родным?
В ответ он получил настороженное молчание.
– Худого не сделаем. Покажи нам Тепло, где живёте, мы у вас никого не обидим.
Кивнув, девочка, наконец, согласилась. Она взяла Серко за руку и повела за собой. В это время Михаил наставлял Веру с Егоркой как себя надо вести:
– Держитесь рядом, если вдруг беда какая случится, то на меня полагайтесь. Хотя оружия нет, но я вас защищу, вместе выберемся.
Влада одарила его насмешливым взглядом. В глазах охотницы парнишка точно не был хорошим защитником. Полагаться здесь следовало только на её винтовку, карабин Серко, да на клыки Вука. В деревне жило по крайней мере двое мужчин, а они могли оказаться не столь дружелюбными, как голодный ребёнок.
Девочка вела их в сторону сизого дыма, который охотники заметили с холма возле леса. Но ещё до того, как увидели избу, послышался голос – над косыми деревенскими крышами разносились скорбные причитанья. Один из домов дальше по улице выглядел обжитым. Бревенчатые стены стояли в порядке, окна целые и кровля без дыр. На крыльце сидела молодая женщина с непокрытой головой, крепко сжимала свои плечи, медленно раскачивалась и стенала:
«До чего же я горе-злосчастная,
Приду да, я гoрюшко домой,
Да не к топленой, бедной печи,
Да к утухшему да к угольку,
Да к малому-то своему ребёночку…»
Услышав такое, крестианцы сотворили на себе знак, которого Серко прежде не видел – каждый приложил сложенные щепотью пальцы ко лбу, на живот и к плечам.
– Чего это они?
– Защита их бога, – равнодушно ответила Влада. – Здесь смертью разит так, что десятой стороной обходить надо было. Говорила я тебе не соваться…
Но теперь уж ничего не поделаешь. Серко подошёл ближе к женщине и спросил:
– Что случилось? Какая беда здесь стряслась? Сколько живых есть в деревне?
Но плакальщица будто не слышала его, утонув в своём горе. Продолжая раскачиваться, она опять зарыдала по вдовьи:
«Не глядели мы про запас на тебя!
А душа да с белой груди выходила!
Очи ясные с белым светом прощалися!
Подходила тут скорая смертушка,
Злодейкой прокралась, душегубицей!»
Серко понял, что зря пытаться разговорить вопленицу. Лиля, кусая губы, стояла рядом. На вопросительный взгляд охотника она повернула к нему голову и пробормотала:
– Не ответит она вам. Уж очень долго ни с кем не разговаривает, только сидит, да причитает с утра и до ночи, пока силы её не оставят.
– Умер кто у неё?
– Муж – из леса он не вернулся, знать-то умер. И Василь со вчера не кричит, а её саму звать Ириной...
Серко нахмурился и осторожно прошёл мимо Ирины, чтобы заглянуть внутрь дома. В избе стоял сумрак и удушающий смрад. У мутного оконца ютилась детская колыбелька, закрытая от чужих глаз тёмной тканью. Смотреть, что лежало под саваном, охотник даже не стал.
– Серко, идём отсюда. Живых ищи, а не подле безумцев расхаживай. Найдём Тепло и бросай это место, – настойчиво позвала его Влада снаружи. Выйдя из дома, охотник оставил безутешную вдову на крыльце. Община провожала их пустыми дворами, да заброшенными после долгого мора избами. Все молчали, только Вера прошептала
