же мне делать?
— Не то, что нужно, а то, чего вам на самом деле хочется, Джастин.
Такого ответа он явно не ожидал. Мона увидела, как мгновенно потемнели зеленые глаза, почувствовала нарастающую волну его возбуждения. Чтобы немного подстегнуть дарованное самой природой естественное влечение мужчины к женщине, волшебница принялась неспешными движениями избавляться от одежды. Когда последний покров плавно соскользнул к ее ногам, Джастин замер в восхищении, позабыв сделать вдох.
По своей сути Мона не была соблазнительницей, она не умела кокетничать или строить глазки, поэтому ей пришлось довериться интуиции. Как там говорила ее сестра? «Чтобы он потерял голову, чтобы жил и дышал страстью…» Учитывая обстоятельства, Мона никак не ожидала, что реакция Джастина на нее будет такой естественной и бурной. А еще ужасно заразительной. Он просто горел желанием, а его обнаженное тело заставило ее саму позабыть, что это всего лишь миссия, акт целительства.
Поначалу от каждого прикосновения Джастина сотрясала непроизвольная дрожь, но вскоре жаркая потребность вытеснила неприятные воспоминания, а потом полностью заслонила собой тьму, не оставив ей ни единого шанса. Пробудившаяся после долгой спячки чувственность Джастина оказалась для Моны настоящей сладкой ловушкой.
Он целовал ее все жарче, ласкал все настойчивее, и незаметно для себя волшебница утратила контроль не только над эмоциями, но и над магией. Отбросив в сторону осторожность, она любила, как обычная женщина, и наслаждалась каждым мгновением этой близости. В огне их страсти корчились демоны, испарялись темные заклинания, но поглощенные друг другом любовники не замечали ничего. Только в момент, когда тело Джастина выгнулось в финальной судороге, разрывая тесное кольцо ее объятий, Мона, наконец, вспомнила о главном…
Капитан Хартли проснулся в полной боевой готовности. Не то чтобы он не просыпался так каждое утро, но за годы вдовства настолько привык игнорировать потребности своего тела, что они давно жили, не мешая друг другу: он сам по себе, потребности сами по себе. Но сегодня к нему прижималось нежное, благоуханное женское тело, и пушистые волосы щекотали подбородок. Волшебница крепко спала, закинув на него ногу, ее голова покоилась на его плече. У Джастина онемела рука, но он продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами, чувствуя себя одновременно великим и ничтожным.
Он пережил лучшую ночь в своей жизни, но ясно, как день, сознавал, что она будет единственной. За какой-то десяток дней он успел побывать на самом дне преисподней, а потом неожиданно вознестись на небеса. Эта прекрасная, загадочная, непредсказуемая женщина, которая сейчас сонно дышала ему в шею, не только спасла, но и навсегда изменила его жизнь. От ее теплой тяжести в теле Джастина напрягался каждый мускул, в жилах неумолимо вскипала кровь, и он понял, что пора спасаться бегством.
Осторожно высвободившись из сладостного плена, он встал коленями на пол и вознес Богам короткую благодарственную молитву. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вернуться на смятые простыни, с головой окунуться в новую любовную схватку и еще хоть день, хоть час не думать о неизбежном расставании. Но обещанная ночь прошла. Капитану пришло время вернуться к месту службы, а волшебнице — навсегда его покинуть.
Мона… Она все еще крепко спала, сморенная глубокой усталостью, и он знал, что будить ее сейчас нельзя ни в коем случае. Что же теперь с ним будет? Из одной гибельной зависимости он без перехода попал в другую, и избавления от нее в природе не существовало. Хартли напомнил себе, что в их договор входило только исцеление, любовь там не значилась, но грудь распирало, сердце билось тяжелыми толчками, и слезы жгли глаза. Он даже не помнил, когда плакал в последний раз. Наверное, на похоронах…
Джастин собрал свои вещи и тихонько вышел за дверь. Одеваясь в соседней комнате, он мучительно раздумывал, чем бы занять ноющее тело и пылающую голову. Может быть, пару раз переплыть озеро? Вода в нем была достаточно холодной, чтобы остудить любовный жар… И тут его внимание привлек звук настолько знакомый и привычный, что он сразу не придал ему значения. Это был звон оружия, и Хартли, наконец, вспомнил, что они с Моной здесь не одни.
На вытоптанной площадке недалеко от дома, где частенько тренировались сами патрульные, фехтовали эльфы. Четверо мечников бились двое надвое, остальные охраняли лагерь. Капитан остановился на крыльце и принялся наблюдать за боем, отмечая особенности эльфийской техники владения мечом.
Само собой, присутствие зрителя не осталось незамеченным. Командир эльфов опустил оружие и коротко кивнул Джастину. Взгляд, которым он окинул капитана, не был откровенно оскорбительным, но содержал достаточно яда, чтобы задеть его самолюбие и дать понять: эльфу прекрасно известно о том, что происходило в доме ночью. Кианнасах подцепил клинком за гарду меч своего партнера и широким замахом запустил его в сторону Джастина.
Это был открытый вызов, который невозможно не принять, поэтому капитан, не задумываясь, перехватил в воздухе брошенное ему оружие. Эльфийский клинок оказался неожиданно удобным, словно сделанным специально под его руку. Хартли несколько раз крутанул рукоять на ладони, проверяя сбалансированность оружия, примеряясь к его весу и длине.
Эльф атаковал стремительно, заставив капитана отступить в густую траву. Джастину удавалось отбивать только часть ударов, от остальных приходилось уклоняться, потому что тело повиновалось неохотно, и он все еще чувствовал некоторую скованность. Противник с выражением превосходства на точеном лице продолжал теснить Джастина, не сомневаясь в своей скорой победе, пока не получил удар широкой стороной лезвия, который отбросил его далеко назад.
Кэйду еще не приходилось видеть, чтобы мечом отмахивались, как дубиной, но мимолетное удивление не помешало ему атаковать снова. И вновь он получил отпор. Капитан находился не в лучшей форме, поэтому откровенно пренебрегал фехтовальными приемами. Он в совершенстве владел техникой ближнего боя и использовал все доступные ему средства, чтобы достать противника. Когда кианнасах ощутил очередной чувствительный удар по корпусу, то вышел из круга и сделал знак своим мечникам. Любопытство заставило его принять неординарное решение.
Теперь капитана атаковали с двух сторон, а Кэйд получил возможность понаблюдать за боем со стороны. Он видел, как Хартли, не задумываясь, берется ладонью левой руки за остро заточенный клинок, подставляя его плашмя, чтобы парировать особенно сильный удар, как молниеносно перебрасывает меч из руки в руку перед собой и даже за спиной. Когда одного клинка стало недостаточно, Хартли без колебаний врезал локтем под дых одному из противников, и пока тот приходил в себя, выхватил из его поясных ножен короткий меч.
Кианнасах настолько увлекся зрелищем, что не сразу заметил присутствие Светлой госпожи. Джастин
