и дыма войны явились слабо различимые силуэты, а затем и донеслись звуки ходьбы. Этиен с Люссиэль приготовились к битве с воинами ополчения, встав в единый строй. Против них вышли на этот раз не просто наспех вооружённые разбойники, не лихие воины удачи, нанятые за пару монет или ради добычи, а обдоспешенные солдаты, если и не являющиеся профессиональными бойцами, то очень походящими на них. Штраффалец смог разглядеть строй воинов в пластинчатых нагрудниках поверх кольчуги, вооружённые добротными мечами и топорами. Они не удивились, что сельчане уже сформировали строй, продолжив двигаться вперёд… учитывая их вооружение и броню – не имело значения как их встретят защитники, это роли особой не сыграет, хоть скрытный удар позволил бы завершить военную увертюру гораздо быстрее. Только орки сейчас были существенным преимуществом лаццианцев.
- Стреляй! – приказ сержанта караула и арбалетчики в унисон с лучниками-ополченцами дали единый залп. Стрелы и болты со свистом плотной волной ринулись к противнику, но снаряды увязли в стене щитов, в едином движении поднятыми.
Отряд продолжил медленно подходить к воинам села, арбалетчики и лучники наспех перезаряжались. Среди рядов противника мелькнула высокая фигура, конский хвост шлема лихорадочно дёргался во мраке, у неё нет щита, лишь отблеск длинного клинка устрашающе прорезался сквозь мрак.
- В атаку! – закричал вражеский лейтенант, и напряжение рухнуло, превратившись в бурлящий кровь жар. – Уничтожить их!
Две линии сошлись в жестоком и кровавом противостоянии – ополченцы ударили копьями и топорами о крепкие железные щиты. Тщетно. Оружие беспомощно забарабанило по броне, республиканец лишь расхохотался и ответил в беспощадной манере. Мечи с лёгкостью распороли кольчуги поверх рубах или лохмотья – кровь воинов полилась рекой по брусчатке, тела падали как подкошенные колосья.
Над головой вновь просвистели стрелы и болты. На этот раз сталь пробилась через сочленения, «поцеловала» врага в лицо. Пара мятежников грохнулись навзничь, но не остановили продвижение, методично истребляя лацианцев. Это было подобно избиению травы – сверкали лезвия и люди падали с криками, воплями и стенаниями. Ополченцы пытались бить в голову, но крепкие сверкающие шлема лишь звенели, крылись царапинами, но защищали.
- Аррргахх! – ревел орк, размахивая топором.
Мускулистый зверь, чьей силы хватит на нескольких человек, резко опустил топор. Республиканец закрылся щитом, но не устоял – мощь такова, что все кости захрустели, ломались. Удар не располосовал тело, но переломал его. Прыгнув, существо снесло троих врагов и быстрыми движениями изрубило бедолаг, оставляя кроваво-сверкающие мазки на холсте битвы. Повстанцы отреагировали мгновенно – дюжина солдат окружила орка стеной щитов, из-под которой стали методично колоть мечами, оставляя неисчислимое количество ран. Это стоило четырёх разбитых голов мятежникам, но они добились своего – воитель облился кровью, потерял силы и повалился на четвереньки. В багряном тумане сверкнула сталь, потом ещё раз и ещё, а затем голова существа покатилась по камню.
Этиен видел, как дрались зверосущества – их топоры и дубины вспарывали кольчуги, мяли пластины. Отовсюду доносился животный рёв, нечеловеческие вопли и крики агонии, уши сворачивались от звука треска и хлюпанья. Сам он помогал им жарким огнём искр, заливая ряды повстанцев. Доспехи быстро накалялись, щиты отбрасывались, враги становились чудесными целями для арбалетчиков. Вновь «оперённая смерть» наполнила свистом воздух, наконечники бились о нагрудники, древки ломались, но всё же немногие находили слабые места и ретиво вгрызались в плоть.
На миг показалось, что благодаря оркам и стрелкам, которые сдерживают холодный натиск наступления, удастся остановить противника. Но в середине появился тот, кто смог всё испортить. Ополченцы разлетелись в стороны, на их месте возвышалась фигура воина, полностью закованного в латный готический рифлёный доспех. В ладонях сжимается длинная светлая рукоять широкого клеймора. Лезвие оружия окутано всполохами мистического синего пламени, сияло рдяными символами вставленных рун. Под его окровавленными ногами валялись трое мужчин с жжёнными и глубокими «каньонами» в груди. Он сделал ещё пару шагов, привлекая к себе внимание. Бой повсеместно остановился, все смотрели на врага, на его забрало, откуда виднелся лишь блеск безумных очей.
- Сдавайтесь! – крикнул лейтенант республиканцев, подняв грозное оружие. – Вам не победить!
Солдаты мятежа собрались за своим командиром, обнажив страшные реалии этой битвы – немногие павшие латники накрывались неприятно большим пологом окровавленных ополченцев. Минутная задержка позволила женщинам вытащить стенающих мужиков – Этиен был изумлён, тем, что большинство поверженных защитников были просто ранены.
- Крестьяне, орки! – воззвал предводитель врагов. – Вы готовы умирать ради маркграфа, который плевать хотел на вас? Ведь мы сюда пришли только потому, что здесь стоят прихвостни этого тирана! – меч в руках стал выписывать фигуры, оставляя шлейф освещающего синего жара. – Жители восьми городищ, крепостицы и фактории уже присягнули на верность нам, так и мы ждём вас. Где ваш староста!? Где маркграф? нет их, один бежал, поджав хвост, а второй не спешит вас защитить!
- Вы разрушили наши дома! – кричат крестьяне.
- Мы пришли с миром, - разведя руками слегка поклонился латник. – Это нужно было, чтобы показать – насколько слабы ваши хозяева! Теперь же думайте – они нужны вам?
- Тогда скажите, - слово взял Этиен, приготовив арбалет, - как во имя мира и добрых намерений можно разрушать и убивать?
- Не будет между нами мира! – орут крестьяне, которым не понравилась «демонстрация силы», коя должна была посеять страх и сломить волю.
- Что ж, вы сами выбрали свою судьбу, - зловеще завершил лейтенант.
Бой снова начался – на этот раз перестроившиеся латники стеной щитов начали наступление, оставшиеся воины Лациасса получили пополнение… пятнадцать ополченцев и двенадцать солдат караула сбежались с других сторон деревни, чтобы хоть немного дольше продержаться.
Лейтенант и инспектор оказались друг напротив друга. Этиен поднял арбалет и сжал стальной язычок – ложе затрещало, болт засвистел и пронёсся словно муха. Только вот снаряд разлетелся в щепки о клеймор. Юноша поднял руку и из ладони вырвался поток искр, окруживший броню врага подобно туче светлячков, но латы вспыхнули алыми чародейскими глифами и охранными знаками.
- Магия мне нипочём! – посреди боя взревел ратник и бросился в атаку.
Этиен еле как заблокировал удар своим бастардом, железо заскрежетало и плюнуло электрическими зарницами. Тут же ему пришлось отступать под бешенным напором – клеймор шипел и шаркал огнём, клинок был словно всюду. Ноги заболели, в руках воцарилась свинцовая тяжесть усталости, ему приходилось бесконечно уворачиваться и переступать трупы. Парень собрал все силы и ментальное могущество, чтобы сплести мыслеформулу. Рука выставилась вперёд, из ладони вырвался
