я как увидел тебя, понял, что тебе только бумаги марать. Ты даже бабу не нюхал, - староста махнул рукой, закованной в стальную пластинчатую рукавицу. – Свободны. Возвращайтесь к своим подразделениям.
- Есть, - ушли прочь командиры, громыхая доспехами.
- Ты нашёл баллисты? – повернулся к юноше Фаринг, опустив оружие.
- Да, они на северо-восточном рубеже, - ответил Этиен, инстинктивно пригнувшись в миг взрыва очередной бомбы. – Там, где насыпи.
- Вот холера. Говорил же, зачем там их делать. Сжигайте мусор, а не засыпайте его. Ан-нет, не убрали сельчане. Хорошо, - сразу всё быстро сопоставил бывалый вояка и подготовил план. – Пока эти собаки зализывают раны, мы контратакуем. Отправимся туда и уничтожим их баллисты!
- Как мы пройдём к ним? – спросил рыцарь.
- Тайными тропами, господин… тайными тропами.
- Фаринг, - заговорил шраффалец, но гном уже предполагал, что спросит человек.
- Неа, - покачал головой гном. – Мне нужны воины, а не необстрелянные юнцы. Я возьму этого господина, - он показал на воина Ордена, – часть своих парней. Эти суки расположились в лесу, но они не знают о паре дорожек, которыми к ним можно выйти.
Инспектор мог лишь кивнуть. Он отстранился, но особо далеко не ушёл дома, ибо свободные улицы опасны из-за обстрела. Парень посмотрел в спины быстро уходящих воителей, сел на ящик и согнулся, уставившись в брусчатку. Юноша мог бы так просидеть несколько часов, полностью погружённый в собственные размышления. Его терзали мысли о том, что он сегодня обагрил длань, лишил жизни разумное существо… но с другой мысли он нашёл чем себя успокоить – от его руки пали преступники, твари, которые рады были убить невинного крестьянина. Только эта мысль была подобна успокоительному – она стала щитом пред кошмарной пустотой в голове и отравляющим чувством вины.
- Этиен, милый мой, как ты себя чувствуешь? – послышался вопрос мягким ласковым голосом.
Возле молодого парня села прекрасная девушка, даже пятна сажи не могли смутить красоты её лица. Рука Люссиэль осторожно легла на плечо Этиена, он ощутил приятное тепло… это не просто ласка прикосновения или действие магии покоя. Это душевная поддержка эльфийки, прошедшей многое. На сухих губах проступила слабая улыбка, спустя миг раздался слабый голос:
- Всё нормально, всё хорошо.
- Я вижу, что тебе не очень, - ласково продолжила напарница; её ладони скользнули к рукам парнишки, она осторожно заключила его пальцы, по телу юноши разлилась приятное тепло… успокаивающее и умиротворяющее. – Этиен, ты не сделал ничего такого, за что тебя можно осудить. Ты – спаситель людей и орков. Если бы не ты, то может быть чей-нибудь муж, брат или сын не вернулся в семью. Ты – молодец, всё правильно сделал, - её ладонь коснулась груди, внутри парня что-то защекотало.
- Спасибо тебе, - выдохнул парень, чувствуя уверенность. – За тёплое слово и… магию.
- Этиен, милый мой, для того, чтобы вернуть мужчине уверенность, мне не нужна никакая магия, - улыбнулась Люссиэль.
- Ты как? – парнишка повернулся к ней и не смог оторваться от изумительного лика, для него образ деревни, охваченной огнём, виды раненных, силуэты воинов не были столь ценны сейчас, как изящные заострённые черты её лица, пленяющие изумрудные глаза, как зелёные как луга далёкой Эфайшвецэрии.
- Со мной всё хорошо, - её ушки покачались. – Я сумела поставить на ноги пару солдат, исцелила троих раненных крестьянок. Помогаю, чем могу. Ты знаешь, что я умею работать с острыми инструментами, - эльфийка посмотрела на волнистый кинжал. – Но вот исцелять немощных и нуждающихся – это то, что составляет порывы моей души.
«А ведь сейчас она ценнее всякого сокровища», - подумал Этиен о подруге… без неё, без её слова и поддержки он бы сидел сейчас, утянутый в наполовину в омут хандры. Без её присутствия он был бы в шаге от перелома души… значение её присутствия сейчас было невозможно переоценить.
- Подожди, ты слышишь? – острый слух штраффальки уловил среди дождя обстрела, свиста оперения и шороха деревьев странный лязг… он доносился издали, металл шуршал о высокую сухую траву, хрустел листьями и бренчал.
Они вышли из-за дома в тот миг, когда перестрелка закончилась. Повсюду валялись или торчали стрелы, где-то под стихийными навесами лежали мертвые. Полился шёпот молитв – воины как угодно взывали к небесам, чтобы милосердный Господь принял души павших защитников. Воины из числа людей вели себя более беззаботно – они смотрели в звёздное ясное небо, ожидая очередной лавины стрел. Кто-то присел отдохнуть, в душе надеясь, что республиканцы больше не осмелятся наступать. Этиен поморщил лицо, увидев мерцающие пятна крови на брусчатке, бледные исполосованные трупы, разбросанные копья и топоры. Картина достойная малого театра боевых действий.
«А как же простые люди и орки?» - спросил себя агент архиепископа. – «В разборках между монархистами и республиканцами страдает обычный народ».
Инспектор не мог не подумать о том, что этот конфликт ради высоких идеалов стоит крови, оплачивается горем крестьян, которым придётся отстраивать дома и хоронить близких.
«Ладно, пусть это останется на завтра. Сегодняшняя ночь требует полнейшего внимания», - подумал юноша и провёл по рукояти, обтянутой кожей.
Если люди ничего не слышали, то вот орки были на взводе. Острыми ушами они вслушивались в холодную пустоту, откуда для человека доносился лишь шум ветра и треск пламени. Доля деревни была оставлена – враг со стороны востока смог сместить линию фронта и большая часть войск Лациасса была собрана в центре поселения.
- Ты слышишь? – спросила эльфийка у зверосущества.
- Дха, нразза оршатта, - согласилась массивная волосатая фигура, защищённая разве что шкурами волков и варгов.
Зеленокожее создание помотало головой, получило кивки согласия от сородичей и дало знак:
- К боооййййю! – взревел орк, подняв мощный окровавленный топор.
Эта команда спасла положение, Этиен понял, что противник желал незаметно подобраться к деревне и атаковать из тени. Острые на слух раскрыли коварный замысел врага.
Люди не впали в замешательство, ибо знали о том, что их волосатые вонючие соседи – одни из лучших воинов. Отовсюду донеслись вздохи недовольства, молитвы усилились, вместе с плачем женщин и репликами гнева. Солдаты ополчения стали медленно формировать строй, готовя щиты, копья и топоры к ещё одному бою, орки возвышались посреди них подобно поборникам войны. Позади же позиции заняли стрелки, целясь из арбалетов и луков в мрачную пустоту.
Вскоре из мрака ночи
