плотную рубашку с капюшоном, хотя ведь тоже был в шортах, только удлинённых и, конечно, не тоненьких шёлковых.
Бледно-бирюзовое небо отражалось в воде, над которой висели клубы молочно-белого тумана, едва заметно перетекавшего по поверхности, словно озеро жарко дышало во сне. Редкие облака окрасились оранжево-жёлтым, но солнце стояло ещё совсем низко, не прямо напротив, а чуть сбоку, и первые лучи огненными всполохами пробивались сквозь густую листву растущих на берегу деревьев.
– Тебе не холодно? – отхлебнув кофе, поинтересовался Глеб.
Пока ещё действительно было довольно зябко.
– Не, нормально, – откликнулась Илана. – А тебе?
Она абсолютно ничего не имела против того, чтобы укрыться пледом вдвоём. Его бы как раз хватило, если сдвинуться потеснее. Тем более так получилось бы гораздо уютнее – ведь плед всего лишь сохранял чужое тепло, а человек, он сам тёплый и способен согреть. Но Глеб мотнул головой и задумчиво вывел, глядя на солнечный костёр, постепенно разрастающийся над верхушками деревьев, разгорающийся всё ярче и выше.
– Похоже, опять ясный денёк будет. И тёплый.
– Даже удивительно, что такая погода, – подхватила Илана. – Будто лето никак не закончится. Отчего-то, – озадаченно добавила она, подумав, но не сказав вслух «Словно намекая и давая шанс сделать всё, что было возможно, но до сих пор не сделано». – Но листья всё равно желтеют. – А потом посмотрела на Глеба и без всякого перехода, понимая, что если помедлит, то точно промолчит, спросила о том, о чём давно собиралась, но не решалась: – Почему ты не сказал мне сразу, до свадьбы, что у тебя есть другая?
Глеб дёрнул бровями, чуть слышно хмыкнул, помедлил несколько секунд. Она терпеливо ждала, а, если понадобится, готова была спросить снова, но он всё-таки заговорил:
– Уверен был, что для тебя это не повод, что, если узнаешь, поступишь как раз наоборот. Как избалованная инфантильная девочка, для которой важны только её желания. Ты мне представлялась именно такой. – Он заглянул Илане в глаза и наполовину констатировал, наполовину уточнил: – А я же тебе понравился, раз ты сразу согласилась выйти за меня замуж, почти не зная.
– Понравился, – кивнула Илана. А смысл скрывать, когда для всех вокруг это почти сразу оказалось очевидным? – Но… Я же считала, что ты свободен, поэтому нам ничего не помешает, и у нас всё получится. – Она смущённо улыбнулась, пожала плечами. – Что ты в меня обязательно влюбишься, и всё будет, как в сказке.
Глеб не стал насмехаться, сосредоточенно прищурился и поинтересовался чуть осипшим напряжённым голосом:
– А, если б я сказал, ты бы точно отступилась?
В первый момент Илана даже не засомневалась и почти уже воскликнула «Да! Конечно», но вдруг задумалась, закусила губу, крепко сжала пальцами чашку с кофе.
А если по-честному? Она бы и правда – взяла и легко отказалась? Не попытавшись ничего изменить и добиться желаемого.
Вряд ли. Вполне вероятно, она бы решила, что ничуть не хуже этой другой, наоборот, ещё и более достойней. В том числе и потому что они одного круга. Она бы, как Людмила Кирсанова, обязательно подумала, что Вера с Глебом прежде всего из-за денег, даже если любит его. Ведь любить богатого во всех смыслах выгодней, чем обычного. Значит с её стороны нельзя полностью исключать расчёта, а вот чувства Иланы по-настоящему искренни.
Что просто Глеб пока её мало знает. А, если узнает получше, то ещё неизвестно кого выберет. Возможно, оставит свою нынешнюю и захочет быть с ней, с Иланой.
Что за свою любовь нужно бороться. А соперница на то и соперница, что её чувства учитывать не обязательно.
Очень легко подобрать оправдания, если дело касается твоих интересов. Они ведь явно важнее, чем чьи-то чужие. Которая победила, та и права, та и молодец. И ни капли не пугает, что кому-то станет плохо, лишь бы для тебя сложилось, как надо.
Илана и сейчас считала, что Вера поступила правильно, не потому что так и следовало, и не потому что на её месте поступила бы точно так же, а потому что для неё самой то был наиболее удобный и оптимальный вариант. И… она ничуть не сожалела, что так вышло.
– Ну-у… – протянула Илана неуверенно и честно призналась: – Не знаю. – А потом самокритично заключила: – Я, похоже, действительно очень инфантильная. Ты прав.
– А я повёл себя, как последняя свинья, – внезапно отозвался Глеб не менее самокритично. – Хотя в любом случае ты подобного не заслужила. И в общем-то я тоже как ребёнок. Перекинул ответственность на тебя, понадеялся, что ты откажешься, тогда и я вроде бы ни при чём. Готов был исполнить долг, но не задалось. Ещё и злился, считал тебя во всём виноватой. Раз ты так упёрлась с этим замужеством. А ведь и сам бы мог отказаться. Только не решился. Раз родители просили, и для них это настолько важно.
Илана на мгновение замерла, даже дышать перестала, собираясь с силами, а потом всё-таки произнесла негромко и осторожно, раз разговор получался таким доверительным:
– Они тебя… усыновили? На самом деле ты им не родной?
Глеб отреагировал спокойно, ещё и высказал с назидательным упрёком:
– Всё-таки подслушала тогда?
Она не стала отнекиваться и оправдываться, просто тихонько вздохнула и пожала плечами, а он возразил:
– Родной. – Но тут же уточнил: – Но не сын, а племянник. Моя мама – сестра тёти Люды.
Илана озадаченно нахмурилась.
– А где она сама сейчас?
– Нет её, – произнёс Глеб, тоже вроде бы спокойно и всё же чуть глуховато. – Давно. Они с отцом на машине разбились, когда я ещё даже в школу не ходил. Мы тогда в другом городе жили. В родном, папином. Вместе с бабушкой, по отцовской линии. Они вроде в ссоре были. Ну, моя мама с тётей Людой. Я точно не помню, но мне почему-то так кажется. Но Кирсановы сразу примчались, как только узнали. Правда вот узнали далеко не сразу. Бабушке плохо стало, и её на «Скорой» в больницу увезли, а меня… – Он на недолго замолчал, будто переводя дыхание, затем продолжил: – сначала с ней в больницу, потому что оставить было не с кем, а потом… – неуверенно запнулся на слове, – то ли в приют, то ли в детдом. У меня эти дни словно из памяти выпали. Только понимаю, что вспоминать не хочется.
– Так плохо было? – вырвалось у Иланы.
– Ну, наверное, – согласился Глеб, но жаловаться не стал, вывел философски, старательно скрывая горечь: – Всё слишком сильно изменилось. И неожиданно. – Посмотрел на Илану и вдруг ободряюще улыбнулся. – Но через несколько дней тётя Люда с дядей Сашей приехали.
