крики на вежливую речь. Такой резкой смены настроения Уильям и, наверное, никто из присутствующих ещё не видел.
Он снова выдохнул.
— Мама назвала меня Джонатан. Моя фамилия, которая вам известна, это псевдоним. При рождении меня звали Джонатан Келли. Мою мать убил Джек-потрошитель.
— Бред, — не выдержал Артур. — У Мэри Джейн не было детей. Я не раз в этом убеждался, не раз смотрел документы.
Убийца усмехнулся.
— Я говорил вам, не перебивать, но на это раз прощу. Моя мама, как и Анна Брэдли, — Джонатан посмотрел на Уильяма, но тот даже не дрогнул, — не зарегистрировала своего ребёнка. Мама была проституткой, зачем ей возиться с документами? Отца я не знал, что логично. Так вот, если судить по вашим архивам или что там у вас, то половина жителей Уайтчепела не существует. Ист-Энд просто не может быть под властью бумаг и полиции. Сразу уточню, что для меня Уайтчепел и Ист-Энд это одно и то же. Поэтому не обращайте внимания, если я буду путать общепринятые термины.
Он замялся.
— Для понимания всей картины происходящего, расскажу вам о своём раннем детстве. Ещё когда мама была жива. Нас было не так много. Я, почти все мои жертвы и ещё пара ребят. Ну и Дроглэр. Мы выживали как могли. Детям всегда было трудно в Уайтчепеле. А вы никогда не задумывались, почему в Ист-Энде совсем нет собак, кошек да тех же крыс не так уж и много?
Полицейские переглянулись.
— Животных съедали. Всегда. Стоит какой-нибудь псине случайно попасть в Уайтчепел — пиши пропало. В старые добрые времена даже лошадей жарили и ели. Но это всё пустяки. Отчаявшиеся семьи ели собственных детей, — Джонатан потёр глаза. — В нашей шайке была девочка. Мать бедняжки умерла, а отец решил, что алкоголь воскресит её. Все его деньги шли на выпивку. На еду не оставалось. В один прекрасный уайтчепельский денёк он при нас подозвал дочку к себе. Больше её мы не видели, а через недельку нашли детские берцовые кости на заднем дворе этой сволочи. Другая девочка из нашей банды решила отстраниться от нас, правда она была постарше. За пару месяцев до убийств Джека-Потрошителя она стала заниматься проституцией. Тогда ей было где-то 13 лет отроду. Вы даже сами знаете её, моя четвёртая жертва, Жанна Бороу, как она сама себя назвала.
Келли долго молчал, словно с головой погружался в пыльные воспоминания, чтобы рассказ был достовернее.
— Когда мне было 5, начались убийства, — продолжил он, изменившись в лице. — Джек-потрошитель. Это имя я запомнил навсегда. Мама каждый день говорила о нём. Она пыталась заработать на комнату, чтобы обезопасить себя и меня. 30 сентября 1888 года мы с вами уже виделись, мистер Несбит. Тогда Джек убил Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоус. Вы прибыли к месту убийства и уже собирались уходить, но к вам выбежал мальчик. Помните?
Артур коротко закивал. Теперь стал понимать.
— Вы поклялись. Поклялись, что спасёте мою мать. Пустые слова. Вы даже не пытались уберечь её или кого-то ещё. Вы только разбрасываетесь словами. Вот ваша сущность, мистер Несбит. Вы хуже убийц. Хуже меня или Потрошителя. Вы даёте людям ложную надежду. Они верят вам, а вы даже не пытаетесь делать свою работу. Я видел тело матери. Бывалые полицейские блевали при виде её разорванного тела. Тогда я понял, что остался один. Звучит совершенно безобидно, но я пять лет ползал по Уайтчепелу. В поисках еды, воды, крыши над головой. Конечно, банда помогала мне, делилась харчами, но это бывало очень редко. Вскоре они отвернулись от меня, потому что я не мог дать им ничего взамен. Однажды я убежал в Большой Лондон, там на рынке я украл пару яблок. Принёс их, так сказать, друзьям. Меня избили и отобрали фрукты, которые я оставил для себя. Так мы и разошлись. Где-то с год я жил в сгоревшем доме. Бывало, что туда приходили пьяницы и устраивали свои “праздники”. В такие моменты я забирался на чердак, и молился о том, чтобы меня не нашли. Лет в 10 я понял, как выбраться из этого положения. Знания, учёба. Да, я ходил, так сказать, в бесплатную школу для отбросов общества. Для тех, кого прожевали и выплюнули. Я учился. Школа предоставляла нам небольшие комнатки, в которых жило человек по десять. Нужно сказать, что в них было ещё хуже, чем на чердаке сгоревшего дома. В 13 лет я обратил свой взор на “Уайтчепельскую мануфактуру”. Когда-то её директор навещал нашу школу, и я произвёл на него впечатление, так мне казалось. Я пришёл к Альфреду Кросби и сказал, что готов работать на его заводе бесплатно. Почти на всех заводах не только Уайтчепела, но и всего Лондона, работали дети. Условия труда были чудовищными. Но я отличался от многих из них тем, что пришёл сам и не просил денег. Альфред был поражён и взял меня к себе. Он не стал учить меня, как обрабатывать металл, но как вести документацию и продавать свой товар. Мистер Кросби хороший человек, справедливый. В 20 я уже был его главным помощником. Через два года он скончался. Завод перешёл ко мне. Я разбогател. Тогда подумал, почему бы не начать улучшать Уайтчепел. Решил, что никто не достоин жить так, как жил я. Шесть лет носил в себе эту мысль.
Но замолчал. Надолго.
— И всё же ты пришёл слишком рано, — неожиданно заговорил Джеймс.
— Чего? — Артур, вылупив глаза, посмотрел на него.
— Познакомьтесь, это и есть мой напарник, — заулыбался Келли. — Точнее мой информатор, но о нем мы ещё поговорим. Я продолжу. В мае прошлого года на улице я увидел человека, который, испачкавшись кровью, ковырял дохлую кошку. Тогда я подошёл к нему и спросил, не хочет ли он попробовать то же самое с телом человека. Он отбросил кошку и встал. Это был Конор Адамсон, тот ещё психопат. Позвольте сделать отступление. Вы убили его при аресте, верно, мистер Несбит?
Артур кивнул.
— Как вы оправдались перед товарищами?
— Я сказал, что он сопротивлялся.
— Ну я-то знаю правду.
— Он врал, этого просто не могло быть, — еле заметно помахал головой инспектор.
Убийца усмехнулся.
— Он уже убивал людей, — проговорил он. — Ему было 17, вроде. Конор хотел попасть в газету, как Потрошитель, но его убийство будто не заметили. Не буду томить, это действительно он убил вашу жену. Вы отомстили.
Артур на время не слышал ничего, но упал в свои воспоминания. Инспектор не знал: верить ему или нет. Но от правды не уйти.
