Она сняла с плеча сумочку, достала документ и бросила на пол.
— Мне от тебя ничего не надо, Григ Даймон, — добавила она гордо. — Так же, как и моей маме. Потому что, с тех пор как она стала монахиней, ей вообще не нужны деньги.
Если Флора рассчитывала произвести на него впечатление своей речью, ей это не удалось. Григ только прищурился, а валявшийся на полу листок бумаги не удостоил и взглядом.
— Почему ты сказала мне это только сейчас, решив уйти от меня, Флора?
Флора резко повернулась и подошла к высокому окну, отметив машинально, что небо заволокло тучами и вдалеке сверкает молния. Прижавшись лбом к оконной раме, она проговорила усталым безжизненным голосом:
— Ты женился на мне, Григ, а не на моей маме. Так или иначе, я рассказывала тебе о ней. Почему же ты не поверил?
В комнате было очень тихо, только издали доносились глухие раскаты грома.
— Флора, почему ты не хочешь поверить, что я люблю тебя?
Она нерешительно отвернулась от окна, не веря услышанному. Губы ее слегка приоткрылись, она изумленно встряхнула головой, как бы говоря: «Нет, это не может быть правдой».
Григ все еще продолжал стоять у двери, и Флоре показалось, что разделявший их свинцово-синий ковер тянется многие мили.
— Я… — Она провела языком по высохшим губам. — Не надо таких слов, Григ. Ты не доверяешь мне, ты…
— А ты мне доверяешь? — вставил он. — Да, я не мог до конца доверять… не мог поверить, что ты меня любишь. Ты так и не сказала мне, что пересмотрела свои взгляды. Я до сих пор не знаю, значу ли я для тебя больше, чем Джон, замуж за которого ты вышла по расчету.
Флора почувствовала, что у нее подгибаются ноги. В следующую секунду она села прямо на ковер.
— Но я давала понять тебе… ты должен был догадаться, — беспомощно сказала она.
— Разве?
Ей пришлось поднять голову — Григ возвышался над ней словно башня. Он шагнул к кровати и сел на край.
— В постели с ним ты испытывала то же, что и со мной?
— Ну как ты можешь? Ты для меня единственный мужчина на всем свете, Григ. Разве ты не понял?
Он слегка повел плечом.
— Да, временами у меня появлялась надежда на то, что я тебе небезразличен. А временами ты давала понять, что наши отношения вовсе не делают тебя счастливой. Но когда я предоставлял тебе возможность объяснить почему, ты всегда ускользала от меня.
— А разве для тебя это так важно? — прошептала Флора, потрясенная до глубины души.
— До тех пор пока я не получу ответа, — сказал Григ бесстрастно, — я не буду знать, как ты действительно относишься ко мне.
— А тебе ни разу не приходило в голову, что и передо мной стоит такой же вопрос?
— Разве?
— Григ, — прошептала она, — у меня тоже нет возможности узнать, любишь ли ты меня… Доказательств обратного гораздо больше. Ты приезжаешь в имение крайне, вынуждаешь меня всегда делать все по-твоему, используешь детей, чтобы удержать меня…
— А ты так и не догадываешься почему?
— Потому, что ты мне не веришь, — воскликнула она горько. — Потому, что не можешь забыть о Джоне…
— Все это только в твоей власти, Флора.
Глаза их встретились.
Флора словно не доверяя своему голосу, спросила неуверенно:
— Можно, я расскажу все с самого начала?
Он только кивнул.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привести в порядок мысли. Прежде, чем поднять глаза на мужа, она некоторое время сосредоточенно разглядывала узор на ковре.
— Я уже многое рассказала тебе о своей матери. Только когда мама начала понимать, как я презираю ее образ жизни, она остановилась и попыталась взглянуть на себя критически. Но опоздала — для меня это уже было неважно, я окончательно порвала с ней. К тому времени я уже окончила школу и поселилась при педагогическом колледже. Мама еще около года надеялась, что я вернусь домой, но я уже в ней не нуждалась. Она старалась убедить меня, что стала совсем другим человеком. Но я ей не верила. И вот однажды она пришла и объявила мне, что решила уйти в монастырь. Я тогда рассмеялась ей в лицо! В свое оправдание могу сказать только, что ничего не знала о своем отце, что училась в двенадцати школах и за это время у мамы сменилось четверо мужчин. Может быть, они были не такими уж плохими людьми и даже пытались относиться ко мне как к дочери, но все они в конце концов улизнули от нее. Теперь я знаю, что никогда не прощу себе, что не захотела понять и поддержать маму. А ведь каждый раз с появлением нового приятеля она была искренне убеждена, что вот он — настоящий!
— А дальше? — мягко спросил Григ после продолжительного молчания.
— Тогда мне казалось, будто это она предала меня, хотя именно я сама первая порвала с ней отношения. Странно, правда?
— Нет, если принять во внимание все обстоятельства и то, что тебе было всего девятнадцать, — ответил он спокойно.
Флора пожала плечами.
— Когда мне было девятнадцать, я думала, что влюблена в одного студента. Иногда в его присутствии сердце у меня начинало сильно биться, а ноги делались ватными. Все кругом не стеснялись заводить многочисленные романы, набираясь опыта, а меня начала тяготить эта вседозволенность. Моему приятелю так и не удалось затащить меня в постель — может быть, потому, что подсознательно я все время помнила о матери. И наши отношения закончились весьма неприятным образом.
— Он отомстил? — предположил Григ.
— Благодаря ему я приобрела репутацию отъявленной кокетки.
Григ слегка улыбнулся:
— Боюсь, что мужчины, в этом отношении болезненно самолюбивы. Но разве этот случай не убедил, что тебе вовсе не грозит опасность пойти по стопам матери?
Наступила очередь Флоры невесело улыбнуться.
— Да… Позже у меня появилась убежденность, что я унаследовала неумение матери разбираться в людях. Я убедила себя в том, что лучше мне вообще не иметь дело с мужчинами. Хотя это было и нелегко, — закончила она со вздохом.
— Согласен. С твоим лицом и фигурой…
Флора внезапно взглянула ему прямо в глаза.
— Это странно, но чем больше я сознательно избегала мужчин, тем больше они… — Она запнулась.
— Об этом тебе не обязательно рассказывать, Флора, — сказал Григ не без иронии.
— Потом, — продолжала она после короткой паузы, — я получила работу в имении у Джона. И это все во мне перевернуло. Я сразу же влюбилась в этот дом, в окрестности, в детей. Впервые ощутила себя на своем месте. Я открыла в себе таланты, о которых раньше не подозревала. Я была нужна им, в самом деле нужна. Моей же маме нужен только Бог. Я ездила к ней однажды, она стала совсем другой — умиротворенной, спокойной, любящей, но… Вот так все было, Григ.
