я и думала, мама маячила за стеклом и даже помахала мне.
— Ох, мама, — ухмыльнулась я и покачала головой.
— И как прошла семейная встреча? — казалось, Градова вообще не волнует, что его поведение разительно отличается от предыдущего. Будто бы рядом со мной совершенно другой человек.
— Сносно, — я не горела желанием обсуждать всё в подробностях. — Куда мы едем? — заметила, что он вёл автомобиль в направлении противоположном моему дому.
— Ко мне. Ты против? — он коротко взглянул на меня, остановившись перед светофором.
— Да нет, — безразлично пожала плечами.
Весь дальнейший путь мы не проронили ни слова. Кажется, меня настигло худшее, что только могло быть — скука. Градова в моей жизни стало много, но все эти встречи были похожи друг на друга. Мужское очарование и обаяние словно бы притупились, и за всем внешним шиком и лоском я стала замечать то, что раньше просто не могла увидеть.
Безэмоциональность, скупость на чувства раньше грезились мне загадочностью и интригой, мне хотелось растопить его ледяное сердце, чтобы почувствовать его пыл и жар. Да, во время близости меня всё также обуревала страсть, как и в первый раз, но то было лишь реакцией тела; мой разум больше не обволакивало сладостной дымкой. И при всём этом что-то продолжало удерживать меня рядом с ним. Он стал моим трофеем, моей победой, торжеством моей правоты. Мысли о том, что преподаватель, когда-то бывший лишь мечтой, пал жертвой моего обаяния, а из разряда любовницы я стала парой доставляли неописуемое удовольствие.
Наша связь стала ощущаться иначе, нежели чем месяц назад. Тогда я испытывала странную смесь самодовольства и разочарования в себе, разочарования от несдержанных обещаний, которые я давала самой себе; сейчас же я стала понимать, что отношения начали меня тяготить. И катализатором тому послужила рядовая вещь — обнародование Градовым происходящего. Пожалуй, мне нравилось иметь такую пикантную тайну, а когда её флёр оказался разрушен, пропала и изюминка.
Я словно бы посмотрела на наши отношения со стороны. Ему за сорок, я — почти двое младше; сколько понадобится лет, чтобы эта разница стала губительна? Градов показал серьёзность своих намерений, а потому этот вопрос стал актуален как никогда. Я была готова на кратковременную интрижку, дарящую яркие эмоции, но… не готова на длительные постоянные отношения.
— Ты слишком задумчивая сегодня, — прозорливость Евгения, как всегда, удивляла. Мы лежали в кровати, и я, как обычно, устроилась в его объятиях.
— Думаю о нас, — сказала честно.
— И что же тебя беспокоит?
— Я переоценила свои возможности. Одной страсти и расчёта мало, — говоря, я выводила узоры кончиком пальца на его коже.
Градов хмыкнул и приподнял моё лицо так, чтобы мы могли встретиться взглядом. Впрочем, в полумраке спальни это удавалось с трудом.
— Тебе скучно?
— Я не люблю однообразие, — ответила уклончиво.
— Я прожил в нём больше десяти лет, — его фраза прозвучала почти исповедью. — И не думаю, что это слово применимо к нам. — Его губы накрыли мои настойчиво и даже жёстко. Он сминал их напором, будто бы утверждаясь в мысли, что с ним не может быть скучно. Его руки блуждали по моему животу, спустились ниже, даря острые всплески удовольствия…
Затем Градов перевернул нас и навис сверху, покрывая поцелуями всё, до чего дотягивался. Когда его губы коснулись груди, я прикрыла глаза, прикусив губу, чтобы не застонать. Чёрт побери, моё тело любило его прикосновения и ласки, оно послушно отзывалось на них, жаждало их; крамольные мысли тут же покинули голову вместе со способностью думать.
— Тебе плохо со мной, девочка? — опасным низким голосом спросил Градов, на мгновение прервав сладкую пытку.
— Нет, — выдохнула я, подавшись к нему. — Пожалуйста.
— Пожалуйста что? — он словно нарочно не прикасался ко мне.
— Не останавливайся.
Градов знал, какой силой обладает — и нагло пользовался ей, заставляя меня забыть обо всех сомнениях. Он выведал все мои слабости — и умело играл на них.
— Я хочу, чтобы ты любила меня, — шептал он, распаляя моё желание. В закрытых глазах всплывали яркие разноцветные пятна, бросило в жар, ноги задрожали, — от откровенных ласк и чувственных прикосновений, от Градова, возомнившего себя хозяином моего тела.
Горячо и влажно. Я раздвинула ноги, изнывая от возбуждения; выгнулась, пытаясь прижаться к мужскому телу как можно ближе…
В момент, когда твёрдый и такой желанный член скользнув внутрь совсем чуть-чуть, я захныкала и впилась ногтями в мужскую спину, словно бы это могло помочь. Увы, он сам определял темп и ритм, сам решал, какую порцию сладкой неги мне отмерить…
— Люби меня, — медленно, тягуче, по чуть-чуть… Мои ногти всё сильнее впивались в его кожу, но он лишь усмехался в ответ, словно наслаждался тем, что я так настойчиво требую близость с ним. Он упивался своей властью, лелеял её… и поддавался мне, когда огонь внизу живота становился нестерпимым.
Что могло значить это сокровенное «люби меня»?
***
— Полюбуйся, что твой знакомый творит, — Градов бросил на стол передо мной сшитую стопку бумаг.
— Что это? — вопрос был лишним, я и так прекрасно понимала, что Евгений хочет мне показать.
— Привет от нашего дорогого Шувалова, — раздражённо фыркнул он. Впервые за долгое время я видела его в состоянии, близком к бешенству.
Вскольз пробежалась взглядом по десяти листам с текстом, напечатанным мелким шрифтом. Приложения даже смотреть не стала. Андрей-таки нанёс удар, решившись полезть на рожон. Исковое заявление украшала его размашистая подпись.
— Интересно.
— Интересно? — хмыкнул Градов. — Ты этот цирк так называешь?
— Почему сразу цирк, — аккуратно высказалась я. — У вас возник спор, который вы не смогли решить… обращение в суд — это единственный выход из данной ситуации.
— Со мной не судятся! — рявкнул он, но наткнувшись на мой взгляд, тут же стушевался. — Прости. Ты здесь не причём. Я не должен был на тебя срываться.
— Я понимаю, — присела на широкий подлокотник кресла, в котором устроился Градов.
— Щенок забыл, с кем связывается! Да я его с грязью смешаю!
— Я удивлена, что он вывел тебя из себя, — мужская рука сжала моё колено.
— Да чёрт бы с ними обоими — что он, что она не от большого ума решили объявить мне войну. Меня больше волнуют репутационные потери. Ты представляешь, что начнётся? От этого дерьма так быстро не отмоешься. Не хватало ещё лишиться статуса из-за этого ублюдка.
— Если ты выиграешь дело, ничего страшного не произойдёт, — заметила я.
— Я даже опускаться до этого не хочу. Уничтожу! Его и всю его семейку!
Кажется, ситуация, когда его профессионализм поставили под вопросом, была для Градова в новинку. Он отреагировал очень остро, и,
