несколько стен.
Яков простился за руку со Степаном Сергеичем. Обнялся со своим земляком, бакинцем Бабаевым Тофиком и направился к новому месту несения службы.
Не удержавшись, лейтенант обернулся на середине пути. Парень увидел хвост колонны пехоты, уходящей на север. Он постоял так пару секунд и двинулся дальше.
Яков двигался среди свежих развалин и предавался горестным думам: — «Сколько раз везучесть Степана Сергеевича спасала меня от всяких несчастий, а то и от неминуемой смерти? Как я теперь обойдусь без помощи «заговорённого» кем-то майора? Смогу я ли выжить в этом кромешном аду?»
Возле крыльца Якова встретил часовой с автоматом «ППД-40», висевшим на широкой груди. Боец строго спросил, куда лейтенант направляется? Узнав, что офицер идёт в штаб полка, солдат проверил его документы и пропустил в помещение. Большой вестибюль был сильно завален строительным мусором.
На пыльных стенах виднелись кривоватые стрелки, которые нарисовал какой-то умелец. Яков последовал их указаниям и нашёл бетонную лестницу, ведущую вниз. По крутым и узким ступеням парень спустился в глубокий подвал. Он очутился в длинном пустом коридоре, увидел открытую дверь и шагнул в небольшой кабинет.
Молодой капитан проверил документы бакинца, узнал, что перед ним оказался зенитчик, и очень обрадовались его появлению. Дежурный вышел из-за двух тумбового стола, заваленного кучей бумаг. Подвёл лейтенанта к куску пыльного ватмана, висевшему на бетонной стене, и указал на грубую схему, начертанную карандашом.
Светло-серые линии были плоховато видны на белой бумаге. Поэтому, в самых важных местах, неизвестный художник густо слюнявил своим языком затупившийся «химический» грифель.
Благодаря этому, на поверхности документации проступали весьма неопрятные размытые пятна. Они были всех лиловых оттенков, от нежно-сиреневого до фиолетово-чёрного.
В центре, нижней части листа начиналась волнистая линия, обозначавшая Волгу. Она шла вверх и немного к правому краю. Параллельно реке находился, вытянутый наискосок, прямоугольник с крупными буквами «СТЗ».
Южный конец обширной фигуры был сильно срезан. Поэтому, длинная площадка завода удивительно смахивала на огромное тупое зубило. Над верхним, северным углом ограждения виднелась кривая надпись, сделанная печатными буквами разных размеров. Она сообщала — «пос. Спартаковка».
Капитан указал на верхнюю половину рисунка и сообщил: — Рядом с главным корпусом тракторного завода расположены противовоздушные батареи 85-миллиметровых зенитных орудий.
В каждой из них имеется по четыре исправные пушки. Мне только что доложили оттуда, что на третьем участке недавно погиб командир. Поедешь туда и примешь бойцов под своё руководство.
От такого приказа Яков совершенно опешил. Не обратив вниманья на изумлённое лицо лейтенанта, офицер вернулся за стол. Там стоял телефон чёрного цвета с круглым дырчатым диском.
В то давнее время, такие приборы стояли во всех кабинетах страны, от правленья колхоза, до ставки главнокомандующего, товарища Сталина. Капитан взял тяжёлую телефонную трубку из эбонита, набрал коротенький номер и вызвал к себе старшину.
Тем временем, Яков стоял перед грубо начерченной схемой. Он пытался собрать в кучу мысли, скакавшие в его голове, словно зайцы весной: — «Как вообще такое возможно? Меня, вчерашнего выпускника войскового училища, назначают командовать батареей зениток. Да мне месяц назад исполнилось всего восемнадцать.
Как я управлюсь с такой прорвой людей, уже давно воевавших на фронте? Мне бы с одним орудием сладить, а тут их окажется целых четыре. Да ещё рядом будут прожектористы и расчёт приборов для управления артиллерийским огнём. Это же, самое малое, ещё десять бойцов. Итого набежит, целый взвод, как у Тофика».
Пока Яков так размышлял, в дверь постучали. Вошёл пожилой, усатый военный с лычками старшины пехотинцев. Он тихо спросил: — Вызывали?
— Ты сейчас едешь в сторону главного корпуса… — то ли спросил, то ли дал точный приказ капитан: — Отвезёшь на третий участок боеприпасы, бинты и еду. Заодно, прихватишь с собой командира их батареи и отделенье бойцов.
— Да я вчера, отвёз им туда, начальника вместе с солдатами. — хмуро пробурчал старшина.
— Больше, чем сутки, там никто … — офицер вдруг замялся, так же, как другой капитан, что оформлял бумаги зенитчика в штабе дивизии. Он сделал короткую паузу, и сказать намного нейтральней, чем, возможно, хотел завершить свою фразу: — …не выдерживает.
Чтобы перевести разговор на менее неприятную тему, он повернулся к застывшему Якову и сообщил: — Во время последней атаки, фашисты сильно попортили пару зениток. Ночью туда ушли тягачи с бригадой ремонтников. Они повезли с собою снаряды и два новых орудия.
Не слушая речь капитана, Яков грустно подумал: — «Значит, мне жить-то осталось не более суток». — причём, эта фраза в его голове, прозвучала весьма безразлично, словно речь шла не о нём, а ком-то другом, постороннем ему человеке.
— «Ну, что же, другие даже до линии фронта не успели доехать. Бесславно погибли, кто прямо на Каспии, кто в степи, на железной дороге, а кто уже здесь, на ночной переправе. Мне, считай, ещё повезло. Может быть, я даже успею пострелять по фашистам».
Под конец он мрачно добавил: — «Если меня не убьют по пути к батарее». — парень отбросил горькие мысли. Он отдал честь капитану и спросил ровным голосом: — Разрешите идти?
— Выполняй лейтенант. — бросил ему офицер и тут же занялся другими делами.
Как только, Яков вышел за дверь кабинета, капитан сразу забыл о юном зенитчике. Ничего не поделаешь. Как всегда, фронтовая действительность дала себя знать.
Таких, как данный «зелёный пацан», перед ним проходило достаточно много, и так продолжалось довольно давно, изо дня в день. Если их всех держать в голове, то с ума очень быстро сойдёшь.
Парень вышел за железную дверь и вновь оказался в узком и тёмном коридоре подвала. Все стены были отлиты из железобетона. Судя их тощине, подземные помещения административного корпуса проектировались, как бомбоубежище. Теперь они пригодился именно в этом неожиданном качестве.
А ведь при строительстве здания, никто не мог и представить себе, что война доберётся до этого волжского города. Все были уверены в том, что руководство завода тратит впустую материалы и огромные деньги.
Разглядев старшину, стоявшего возле узенькой лестницы, Яков поправил пилотку и пошёл к колоритному аборигену штаба дивизии. Тот повёл офицера наверх. Минуту спустя, они оказались в дальней части просторного холла.
Благодаря постоянным обстрелам фашистов, здесь уже не осталось ни одного окна или двери. Весь пол был густо усыпан битым стеклом и штукатуркой, осыпавшейся с потолка и со стен.
Проводник повернул вглубь длинного корпуса и быстро двинулся по маршруту, знакомому лишь ему одному. По дороге он заглянул в небольшую каптёрку хозвзвода. Там он позвал за собой трёх старых солдат, сидевших без всякого дела.
Двигаясь маленькой группой, они прошли метров десять-пятнадцать.
