рассказал ей об увиденном. – Пятнадцать рублей! Пятнадцать! За что? За игрушку?!
Но игрушка эта стала предметом вожделения не только Лешки, но и всех пацанов во дворе. Обсуждали, зачем нужна антенна и какие сигналы она улавливает. Гадали, открывается ли кабина и можно ли доставать оттуда фигурки. Сходились на том, что Луноход сумеет проехать любое препятствие, будь то кирпич, бордюр или порог в доме, а вот насчет того, как он преодолевает лужу, мнения разошлись: кто-то уверял, что он просто переплывет ее, а кто-то кричал, что Луноходу плавать не нужно, ведь на Луне нет воды, и поэтому он переедет лужу по дну. Ну и, конечно, спорили до хрипоты, какие команды можно отдавать с пульта.
Но Лунохода не было ни у кого. Ни у одного дворового пацана. Ни у кого в Лешкином классе. И даже ни у кого во всей школе. Да, знали о нем все, да, хотели его все без исключения, но по-настоящему его видели лишь издалека на прилавке магазина да еще слышали по рассказам тех, кто знал одного мальчика, у которого брат в другой школе ходит в один класс с пацаном, у которого Луноход якобы есть.
Даже у Костяна, самого авторитетного пацана во дворе, чей папа ходил в кожаной куртке и ездил на личных «жигулях», тоже не было Лунохода. У Костяна был танк, тоже нехилая редкость и ценность, стоившая пять полновесных рублей. Танк ездил на батарейках, и во время движения у него из пулеметного гнезда летели настоящие искры. Все признавали, что это круто. Однако каждому пацану было понятно, что это – не Луноход. Далеко не Луноход. Да и танк этот Костян вынес во двор всего лишь раз, похвастаться, а после играл только дома. Один.
Лешка понимал, что надежды мало, но говорил маме о Луноходе сто тысяч раз. Мама слушала, мама устало кивала и однажды даже дала себя утянуть в тот магазин игрушек, где они тогда искали погремушку. На сей раз очереди не было. Мама поговорила с продавцом, и тот ей сказал, что Лунохода в продаже нет, а когда привезут – неизвестно. И вообще Луноход – дефицит. Главный игрушечный дефицит их огромной социалистической страны. Дефицит. Тогда Лешка и узнал это слово.
Ему показалось, что мама услышала это с облегчением. Но, когда они шли обратно, когда он в который раз рассказывал ей, что у Лунохода одна гусеница может крутиться вперед, а другая назад, и он так разворачивается, мама устало пообещала, что купит. Только отстань, пожалуйста. Только прекрати постоянно говорить об этом чертовом Луноходе. Куплю, куплю. Когда-нибудь. Когда появится в продаже. Когда будут деньги. Может быть. Может быть, на день рождения.
День рождения у Лешки намечался не скоро. Даже не в этом году. Нужно было дождаться осени. Потом долго, бесконечно долго ходить каждый день в школу. Потом будет снег. Будут сугробы. Будет покрытая инеем тугая дверь подъезда. Будет фонарь, освещающий хоровод снежинок. И будет вереница сонно идущих к зданию школы детей, сгорбившихся под тяжелыми ранцами, едва налезающими на шубы. Потом будет Новый год, наступит весна – и только тогда и случится он, Лешкин день рождения.
Лешка ждал. Он помнил обещание мамы. И накануне того самого дня долго не мог уснуть. Он лежал в постели и вслушивался в каждый шорох в квартире. Ему все чудилось, что это родители на цыпочках несут к нему в комнату коробку с Луноходом, чтобы он утром своего дня рождения проснулся и… Тут его сердце обмирало в предвкушении счастья. Так он когда-то в далеком детстве в новогоднюю ночь ждал Деда Мороза, но всегда не выдерживал и засыпал. Заснул он и в этот раз.
А утром не было ничего. Был пьяный отец, вернувшийся домой на рассвете. Была мама с красными злыми глазами. Мама, которая сорвалась на Лешку, едва он робко напомнил ей об обещанном Луноходе.
Потом, конечно, она подошла к нему и погладила по голове. Но Лешка отстранился, отбросил ее руку и отвернулся. Тогда мама вздохнула, надела плащ и позвала:
– Одевайся, пойдем в магазин, именинник.
Когда они шли, сердце бухало: «Неужели? Неужели?» Но на входе в магазин мама остановила Лешку, повернула его к себе и сказала виновато:
– У нас нет денег на Луноход. И на тот танк с искрами тоже нет.
Она открыла кошелек и показала мятый желто-коричневый рубль.
– Вот все, что есть. Я куплю тебе любую игрушку, если она будет не дороже одного рубля.
Лешка ходил между полками с игрушками и пытался разглядеть цены. Цифры расплывались из-за пелены слез в глазах. Но он же не маленький. Он стал старше на год. И глупо показывать маме слезы – все равно у нее не было денег, а в магазине – он это сразу увидел – все равно опять не было Лунохода.
Пластмассовая милицейская машинка стоила пятьдесят копеек. Он купил ее и гордо вернул маме сдачу. Машинка была маленькая и неинтересная – как у всех. Мама, не оценив жест, все оставшиеся деньги потратила на какую-то ерунду: молоко, сметану и хлеб. А Лешка мучительно ждал, пока она отстоит в нескончаемых очередях, и возил новой машинкой по грязным стенам гастронома.
Так грустно прошел Лешкин праздник, оставив досаду, разбитые мечты и жгучее чувство обиды на маму. А уже на следующий день во дворе появился новенький.
У него был набор моделек – миниатюрных копий настоящих автомобилей. И хотя такие были много у кого, обычно родители запрещали их выносить во двор и играть ими – модельки пылились в шкафах и сервантах за стеклом. А новенький раздал их пацанам – и те, вытурив малышню из песочницы, весь день устраивали погони и аварии, благо моделька милицейской «Волги» тоже была – ею играл сам новенький.
А вечером, когда небо порывалось уже темнеть, а ребят звали с балконов родители, он таинственным шепотом рассказывал страшные истории про черную руку, красное пианино и гроб на колесиках. Под конец, когда все пацаны уже разошлись, они с Лешкой остались вдвоем. Лешку никто не звал – мама с работы приходила поздно, сестра была у бабушки, а отец – в запое. Тогда-то новенький и рассказал свою последнюю историю. О тайном входе в Игрушечный Магазин. О месте, где можно попросить и получить любую игрушку. И о страшном его обитателе.
– А ты знаешь, кто я? – спросил дядька, снова затянувшись.
Лешка замялся. Он хотел было сказать: «Директор магазина», однако случайно опустил глаза
