не высовываться до отплытия и будь осторожен. А если арендуешь гамак в общей каюте, то еще и останется…
— Не надо, — он решительно отстранил мою руку с деньгами, — обойдусь.
— Но…
Я хотела возразить, что без денег у него не получится добраться до родины, но Джай грубовато оборвал меня на полуслове и приподнял пальцами мой подбородок:
— Не позволяй красавчику обижать себя.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и стремительно зашагал прочь от поместья. Проводив взглядом крупную удаляющуюся фигуру, я глубоко вздохнула. На глаза навернулись слезы. Через месяц этот северянин, незаконно попавший в рабство, окажется дома, с родными.
А мне придется коротать век с семейкой Адальяро, что продолжала ужасать меня своими неприглядными тайнами.
Вместо того, чтобы тотчас же вернуться домой, я еще побродила в одиночестве по пустынным аллеям вдоль набережной. Присела на широкую мраморную скамью, подобрав под себя ноги, и долго наблюдала за тем, как огромный солнечный диск выплывает из-за горных вершин, окрашивая расплавленным золотом ровную морскую гладь. Думать ни о чем не хотелось, поэтому я позволила себе просто смотреть и слушать — шелест листьев оливковых деревьев, ласковый шепот волн, протяжные крики проснувшихся морских чаек. Природа прекрасной Саллиды встречала новый день.
Понимая, что вскоре меня хватятся и начнут искать, я неохотно соскользнула со скамьи, украдкой размяла затекшее тело и поплелась в поместье.
Переполох в доме все же начался: снующие по саду рабы таращились на меня с затаенным страхом на лицах. Едва я переступила порог веранды, рассерженный Диего тотчас же накинулся на меня:
— Где ты была? Все сбились с ног, разыскивая тебя.
Лицо Изабель выражало беспокойство, но все же я заметила в ее глазах облегчение — значит, за меня все-таки волновались.
— Утром не спалось, и я вышла прогуляться в парк.
— Тебе не хватает вечерних прогулок? — недовольно пробурчал Диего.
— Я хотела увидеть море. Встречала рассвет.
Пусть думают, что хотят. Свое главное дело я уже сделала.
— Оставь ее, Диего, — вмешалась Изабель привычно мягким голосом, — девочка переволновалась после свадьбы. Главное, что она уже дома и все хорошо. Ты ведь ни с кем не виделась утром, дорогая?
Во взгляде Изабель таилась тревога, и я понимала, чем она вызвана.
— Нет, ни с кем. Я хотела побыть одна.
— Скоро накроют стол к завтраку. А до тех пор не хотела бы ты прогуляться со мной по саду?
Разговаривать ни с кем из них не хотелось. Вероятно, на моем лице отразилось нежелание, потому что свекровь ловко подхватила меня под локоть:
— Ну же, дорогая. Сделай старушке приятное, составь мне компанию.
— Как скажете, донна, — скрепя сердце, согласилась я.
— Зови меня матушкой, забыла? — она улыбнулась одной из своих чарующих улыбок. — Теперь ты имеешь на это полное право.
— Да, матушка.
Изабель неторопливо провела меня через сад, который уже приводили в порядок рабы, в свою излюбленную беседку у маленького фонтанчика.
— Диего рассказал о твоей вчерашней истерике, — начала она без обиняков.
Я опустила глаза, чувствуя, как внутри закипает гнев.
— Вы должны были предупредить меня, что с Диего что-то не так.
— Я не могла, — прямо сказала Изабель. — Ты бы отказалась выходить за него.
— Но это неправильно! — воскликнула я. — Вы не оставили мне выбора!
— У меня тоже не было выбора, дорогая, и ты должна меня понять, — тон свекрови стал значительно холоднее. — Диего… Он остался у меня один. На той, последней войне… Он получил страшные ранения. Я уже упоминала об этом. Умолчала лишь о том, что он не сможет быть с тобой в постели как мужчина и никогда не сможет иметь своих детей.
— Если бы, — мой голос дрожал от гнева, — если бы вы соизволили сказать мне об этом до свадьбы… что ж, возможно, я бы приняла это как свой крест. Увы, так случается, что не все пары могут иметь детей. Но вы должны были предупредить меня честно!
— Вельдана, не будь наивной. Ни одна девушка из приличной семьи не согласилась бы выйти замуж за Диего, если бы ее предупредили честно. А потом об этом узнали бы все: девицы болтливы. Имя Адальяро стало бы посмешищем. Я не могла этого допустить.
— Для этого вам и нужна была северянка, — потрясенная собственными догадками, выдохнула я. — Тихая и никому не известная, у которой здесь нет подруг и которая не станет ни с кем болтать, если ее не выпускать одну из поместья.
Изабель молча поджала губы. Значит, мои догадки верны.
— Что ж, — во рту ощущалась горечь, — я уж точно не из тех, кто стал бы об этом болтать. Я сохраню тайну Диего, приму свой крест и стану ему хорошей женой.
— Вот и умница, — обрадовалась свекровь, — я в тебе не ошиблась! А теперь о главном — о том, что тебя так испугало вчера…
— Даже не думайте, что я лягу под раба, — мои руки так сильно вцепились в ткань платья, что костяшки пальцев побелели. — Этого не будет.
— Семье Адальяро нужны наследники, — жестко сказала Изабель.
— Вы сами только что сказали, что наследников у семьи Адальяро быть не может. Я приняла это, примите и вы.
— И все же ты должна родить ребенка, и не одного. Какая разница, кто станет отцом, если об этом никто не будет знать? Ким похож на Диего, никто не заподозрит…
— Нет, — от гнева стало трудно дышать, — подумайте, что вы говорите! Это неслыханно — вынуждать меня рожать детей от другого мужчины, да еще и раба!
— Говори тише! — шикнула на меня Изабель. — Об этом никто не узнает. Ким — немой и неграмотный, эта тайна умрет вместе с ним.
— Да как вы можете! — я едва не расплакалась, понимая, что свекровь не хочет даже слышать меня. — Вы говорите о том, что никто не узнает, но кто из вас подумал о моих чувствах? Ведь я замужем за Диего, а вы принуждаете меня к измене с первой же ночи!
— Какая тебе разница, случится это сейчас или спустя годы брака? Поверь, это неизбежно — сама же и взвоешь без мужской ласки, уж поверь мне. А если в ближайшие год-два в вашей семье не появится наследник, у людей начнут возникать вопросы. Чем раньше ты понесешь, тем лучше будет для всех.
— Нет, — я до боли сжала кулаки и решительно поднялась с места, — этого не будет. Я не лягу под раба.
— Тебе придется, — невозмутимо повторила Изабель.
Не желая продолжать пустой спор, я стремительно вышла из беседки и почти бегом помчалась к себе.
Рабы все еще стояли у моей двери, хотя сторожить там больше было некого: Джай
