Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к его смелым вопросам, но они стали одной из моих любимых вещей в нём.
Я хихикаю над одним воспоминанием и решаю поделиться им с Королем.
— Хотя иногда он доставлял мне этим неприятности. Однажды мы были в столовой, и он случайно назвал меня Линой. Я думала, что точно буду…
Мои глаза расширились от слов, которые я чуть было не произнесла. Должно быть, я всё ещё в полусне. Я тороплюсь продолжить.
— Это было очень скандально. Я уверенна, двор будет судачить об этом годами.
Я неловко пожимаю правым плечом и подтягиваю мех, когда он сползает вниз.
Улыбаясь, я вспоминаю, в какой ярости я была на Кедрика. Сейчас это кажется такой мелочью.
— В тот момент я была так зла на него. Но злиться на Кедрика за то, что он высказывает всё, что у него на уме, всё равно, что злиться на снег за то, что он холодный.
Я тихонько смеюсь и слышу, как мне вторит Король.
— Он часто говорил о вас с Ашоном, — говорю я и немного ковыряю огонь, хотя он не требует внимания.
— Что он говорил обо мне? — спрашивает Король, покидая сиденье и, спотыкаясь, направляясь ко мне, только чтобы тяжело упасть и растянуться перед огнём.
Интересно, часто ли он бывает таким и известно ли ассамблее о его расстройстве?
Я улыбаюсь, радуясь тому, что Кедрик рассказал о нём.
— Он говорил, что вы были его лучшим другом, его советником. Что в последние годы вы также стали его отцом.
Я говорю, отвернув голову, чтобы дать ему немного личного пространства, когда Король замирает при моих словах.
Огонь вспыхивает и потрескивает.
— Они сказали мне, что мой брат любил тебя. А ты любила его? — мягко спрашивает он.
— Да, — говорю я, моё сердце больно сжимается.
Это то, что мучило меня после смерти Кедрика.
— Я никогда не говорила ему, — признаюсь я.
Я обвожу рукой комнату.
— Солати — более консервативная раса, чем ваша. Мне было стыдно сказать ему об этом, — я сжимаю оба кулака, левый ещё не полностью. — Я горько сожалею об этом. Я надеюсь, он знал, что я любила его. Что я всё ещё люблю его.
— Мой брат всегда был уверен в себе с женщинами. Ему и в голову бы не пришло, что ты можешь чувствовать иначе, — говорит Король.
Я морщу лоб на его комментарий, гадая, что он имел в виду. Кедрик никогда не казался мне таким. Он был уверен в себе, но я никогда не считала его высокомерным.
— Он любил тебя, несмотря ни на что, — Король встаёт на нетвердые ноги. — Что за дурак! Влюбиться в Принцессу. Не знаю, о чём он думал.
Он, пошатываясь, подходит к кровати и с размаху бьёт кулаком по одной из каменных колонн, окружающих её. Мои глаза распахиваются от его внезапной ярости. Я встаю, схватившись за мех.
— Ты можешь быть беременна? — спрашивает он, поворачиваясь обратно.
Я задыхаюсь от его грубости.
— Это не ваше дело! — говорю я.
Король делает шаг ко мне. Я колеблюсь, неуверенная, что делать.
— Не стыдись. Мой брат никогда не стеснялся показывать свою привязанность к представительницам слабого пола.
Я снова вздыхаю. Почему он говорит такие вещи?
Я не думала, что Кедрик был с другими женщинами до меня. Но он прав, я видела достаточно откровенных прикосновений в обеденном зале, чтобы понять, что Гласиум очень отличается в этом отношении. Моё сердце замирает. Любовь, которую я испытывала к Кедрику, как-то потускнела.
Я смотрю на Короля, который немного колеблется, прежде чем возобновляет своё медленное движение ко мне.
— Почему он предупредил других не говорить о твоей вуали? — размышляет он.
Его голос стал немного ровнее, он уже не так невнятно произносит слова.
Я не отвечаю. Это слишком личное, чтобы говорить об этом.
Я смотрю в сторону двери, раздумывая, стоит ли мне сейчас уйти. Я оглядываюсь назад, и король вдруг оказывается прямо передо мной. В испуге я отпрыгиваю назад.
— Он видел твоё лицо? — спрашивает он.
У него сладкое дыхание, очень сладкое.
— Нет, — вру я, пытаясь успокоить его.
Я опускаю взгляд на одну из его рук. Обе они вместе взятые практически могли бы вместить мою голову. В лучшем случае, я смогу уклониться от него, пока он так болен. Он всё ещё был в состоянии справиться с двумя моими стражниками, и у меня не было никаких реальных шансов против него с почти зажившим запястьем и негнущимся плечом.
Я оглядываюсь вокруг в поисках пути к побегу.
— Ты в ловушке, девочка, — мурлычет Король, подходя ближе. — И ты соврала мне. Я не люблю лжецов.
— Не называйте меня…
Он бросается вперёд на середине моей реплики и хватает меня за плечи. Моё дыхание становится поверхностным и учащённым.
— Я хочу видеть то, что видел он, — рычит Король.
Моё сердце заколотилось в груди, когда я поняла его намерение. Он тащит меня к стене рядом с камином и прижимает мои плечи к стене своим предплечьем поперёк моей груди, прежде чем я успеваю моргнуть. Мои глаза расширяются. Я беззащитна. Я хватаю его предплечье обеими руками, пытаясь оттолкнуть его, царапая его. Это не тревожит его. Я пинаю его ногами, но он прижимает своё тело к моему, сдерживая мои ноги. Я запрокидываю голову назад и ударяю его под подбородок.
Он ворчит, но не ослабляет хватку. Вместо этого другой рукой он срывает с меня вуаль. Я едва успеваю зажмурить глаза. Она снята, моя вуаль снята.
Король не говорит ничего, он не издает ни звука. Единственное движение — это движение моей груди под его предплечьем и звуки моих судорожных попыток дышать сквозь страх.
Я не смею открыть глаза.
В комнате царит полная тишина, если не считать периодического потрескивания огня. Я вздрагиваю, поворачиваю голову, когда он начинает касаться моего лица. Он проводит по моим скулам и подбородку, по лбу, вниз по челюсти, не обращая внимания на мои попытки оттолкнуть его, мотая головой из стороны в сторону.
— Открой глаза, — говорит он хриплым голосом.
Я никуда не денусь, пока он меня не отпустит. Я открываю глаза и смотрю на него. Он отшатывается от меня так быстро, что я чуть не падаю.
Я пытаюсь собрать мех с пола, так как он падает на пол без упора его предплечья, удерживающего его на месте. Я встаю, не в силах встретиться с Королём взглядом после того, как он увидел мою наготу. Он абсолютно
