Имя ему Килан Омилиум. Он мой старый и единственный за всю жизнь друг. Вернее, был им. Лу знает эту историю, но не откажет себе в любопытстве узнать новые детали, а я не смогу сказать нет. Наберись пока терпения, ибо мне тяжело вспоминать о произошедших событиях в тот злободневный день, не говоря уже о повторении рассказа.
Линур поковырял палкой в углях, распределяя их равномерно, подкинул в огонь ветки потолще и принял бумажону из рук Рафа. Головокружение и чувство экстаза накатили на него волной.
— Это более забористая, чем в прошлый раз.
— Какие времена, такое и курево, — пожал плечами князь.
Лир затянулся еще раз и улегся на землю, уперев взгляд в закрытое тучами ночное небо, через которые лишь местами проглядывали яркие звезды.
Весь день в его голове царит сплошной сумбур, а сердце стынет в предверии то подлого убийства, то собственной казни, то пряток ото всех подряд прямо в центре лагеря. На людях юноша почти не показывал ни страха, ни тревоги, но обмануть самого себя ему так и не удалось — конечности непроизвольно то и дело потряхивало, в животе жужжали насекомые, время от времени покалывая кожу изнутри, а слюна застревала посередине скованного горла каждые полминуты, не желая сглатываться. Для Линура было невероятно тяжело выслушивать и, что куда важнее, осознавать заговоры и преследуемые аристократами цели, которыми теперь его мозг просто кишит. При этом всем от него требовалось играть роль бастарда, принимать важные решения и маневрировать между интересами очередного князя и губернатора, друзей Фауда и приверженцев Императора. Лир ясно понимал, что ошибся и загнал себя в почти безвыходное положение, однако расклад в итоге мог быть куда хуже.
Больше не будет притворства и игр в дворянина, не будет вранья и виляний. Теперь у Линура лишь одна задача: отплатить Ралафару услугой за услугу и смотаться с турнира вместе с ним как можно скорее. Наконец, нужен только его меч и умения им правильно воспользоваться в необходимый момент. Не нужен язык, не нужны уши и не нужно разгадывание загадок. Глаза и клинок — вот истинное оружие деревенского парня.
— Привяжите коней где-нибудь здесь, — сказал Лу, когда троица встретилась под деревом с висельниками. — Я отдам приказ своим людям и они заберут их.
Раф и его мнимый бастард заранее переоделись в чистую, преимущественно темную одежду, использовав вещи из гардероба мужчины. Ралафар надел жилетку из кожи естественного цвета поверх черной просторной рубахи, кожаные штаны, темно-синюю шинель чуть ли не до пола и цилиндр в качестве головного убора, завершивший образ таинственного для людей в лагере человека. Юноше досталась одежка попроще: полностью черная туника, шальвары больше нужного размера и серая мантия с застежкой на шее и глубоким капюшоном, подолы которой уже успели испачкаться в дорожной пыли.
— Ты доверяешь своим подчиненным? — шурша растущей на берегу озера травой, спросил Раф у Лумана. — Они увидят, что мы зайдем в жилище и не выйдем обратно.
— Одну часть я рассредоточил подальше от шатра, попросив тишины, а другой отдал приказ вольно — мужики не упустят возможности тяпнуть меда, поэтому лишних глаз я не ожидаю.
Троица пошла не по мосту, а через лесок, опасаясь наличия служащих Яру гвардейцев вдоль протоптанных тропинок. Такой путь занимал намного больше времени, но для мужчин это означало в первую очередь полное отсутствие риска быть замеченными. Как только по указанию дружинников прибудут солдаты, губернатор несомненно выставит круговую защиту вокруг места проведения турнира, однако пока этого не произошло, попасть внутрь можно безо всякого труда.
Миновав водную гладь, они обошли палатки с востока и зашли там, где не было скоплений людей. Веселые возгласы по всему становищу аристократов ушедшего дня сменились выразительными ругательствами и громкими спорами. Несмотря на поздний час, между желающих видеть разные семьи на престоле дворянами до сих пор возникали конфликты, точило издавало характерный звук, когда к нему подносили лезвие очередного дорогостоящего меча, а разговоры о предстоящих турнирных боях резко превратились в подготовку к побоищу. Некоторые участники вовсе решили не рисковать, и в спешке разъехались по домам, однако большинство все же было намерено отстаивать интересы Медио и Фаудов.
Луман провел гостей через оставленную им самим лазейку, мимо собственных дозорных, поэтому троица добралась до нагретого переносной печкой с дымоходом на улице шатра без каких-либо эксцессов. Оказавшись в теплом помещении, хозяин последнего сбросил епанчу, взял из угла дровишек и подкинул их в раскаленную топку. Обставлено жилище было роскошно: оружейная стойка с парой мечей и длинным копьем, два массивных сундука под личные вещи, широкий стол из сосны с резным орнаментом и образующими крючки ножками, несколько тяжелых стульев, разноцветные ковры с затейливыми узорами, мягкая перина без присущих высшему обществу изысков, скромный по меркам князя гардеробчик и глубоко врытый в землю ящик с крышкой для хранения десятилитрового бочонка вина и небольшого количества пряностей.
— Ты никогда не отказывал себе в удобствах, — подметил Ралафар. — Везти столько всего ради нескольких дней.
Лу разлил по бокалам вино из заранее наполненного алкоголем кувшина и, удостоверившись в его качестве, подал товарищам по емкости.
— Хочешь сказать, что спать на морозе под деревом тебе нравится больше?
Раф ухмыльнулся и предложил выпить за столь приятную компанию — компания поддержала.
Избавившийся от красной мантии Луман в глазах Линура превратился из грозного воина в добродушного дядюшку, что появился в нужный момент и безвозмездно протянул столь необходимую ему и Ралафару руку помощи. Даже внешне он не был похож на остальных претендентов на Фею. Аккуратное, сохраняющее юношескую молодость лицо, не знавшее шрамов и дробящих кости ударов; худощавость тела и тонкие кисти рук принадлежали скорее подсчитывающему прибыль фирмы торговцу, нежели побывавшему далеко не в одном ожесточенном сражении воину. Выдавали Лу, как это обычно бывает, глаза: в них читались и некогда пережитые раны, и смерти друзей на поле боя, и пренеприятные встречи с несправедливостью этого мира и с постоянно творящимися бесчинствами.
Рассевшаяся на стулья троица недолго посидела в тишине, отогреваясь и размышляя каждый о своем.
— Я весь во внимание, Раф. Что за подробности твоей трагичной истории, которыми ты так хочешь с нами поделиться?
— Не лучшее время для шуток. — Князь сделал громкий глоток. — Ты помнишь то время, когда семьи Омилиум и Приты собирались заключить союз путем бракосочетания Дэгата и Лины?
— И стать по площади соизмеримыми с Либеро. В наших кругах говорят, что именно появление опасного соседа в обозримом будущем вынудило твое семейство совершить убийство. И ты, как самый приближенный к жертве,
