Книга У аборигенов Океании - Януш Вольневич

Известно, что с 1863 до 1904 года с островов Кораллового моря было доставлено в Квинсленд около шестидесяти тысяч аборигенов. Из них пятнадцать тысяч скончались там в сравнительно короткий срок. Рабов привозили главным образом с Новых Гебридов, Соломоновых островов, Луизиады, Новой Ирландии, Новой Британии и с островов Торресова пролива. С архипелага Бисмарка их доставили такое множество, что владевшие тогда этими островами немцы запретили вывоз людей, но отнюдь не из гуманных побуждений, а ради сохранения рабочей силы для плантаторов-немцев.

Торговля рабами с островов Меланезии была ужасающим делом. Она привела к резкому сокращению на них населения. С Новых Гебридов было вывезено так много аборигенов, что для работы на местных плантациях французам пришлось впоследствии привозить тонкинцев, а европейские плантаторы на Фиджи начали ввозить индийцев. По сей день на этих островах больше пришельцев из Индии, чем коренных жителей. Память о позорном ремесле охотников за рабами жива на Коралловом море до сих пор.

Впоследствии на эти острова Меланезии обрушились все ужасы второй мировой войны. Появились военные корабли, пушки, самолеты, а руководившие всем этим цивилизованные люди из далеких стран устроили друг другу кровавую баню.

Во время последней войны архипелаг Бисмарка и Соломоновы острова (включая пресловутый Гуадалканал) были японским форпостом на тихоокеанском театре войны, и союзники потеряли много тысяч солдат всех родов войск, чтобы сломить его и бить японцев на их собственной территории. В одном только сражении на Новогвинейском море в начале марта 1943 года Япония потеряла двенадцать военных кораблей и свыше трех тысяч солдат. Часть из них сумела доплыть до берега, но и их вскоре настигла смерть. Глядя на безумие, охватившее цивилизацию, островитяне возобновили охоту за черепами. Самой мощной японской крепостью, которая практически никогда не была непосредственно захвачена союзниками, был в этом регионе Рабаул, куда сейчас и направлялась наша «Дакота».

Летели мы по большому кругу рейсовым самолетом, которому предстояли посадки в Лоренгау на острове Манус и в Кавиенге на острове Новая Ирландия. Об этих местностях можно было бы, пожалуй, рассказать немало, если бы удалось побывать там. Но нелегко писать репортаж с австралийской военно-морской базы на острове Манус, если наш самолет заправлялся там горючим всего двадцать минут.

В то же время нельзя не вспомнить, что именно в Лоренгау, местности, называвшейся в эпоху немецкой оккупации Зееадлер-Харбор, произошел один из необыкновенных эпизодов, которыми изобиловала вторая мировая война. В то время Зееадлер-Харбор был выдвинутой к японским позициям военно-морской базой США. От Рабаула, главной японской базы, его отделяло меньше четырехсот миль.

Во второй половине октября 1944 года на острове Манус было сосредоточено около тысячи (!) морских судов, причем вся эта армада готовилась к решающему удару по японцам. В конце октября в проливе Суригао на Филиппинах при участии этих сил произошло одно из крупнейших морских сражений в истории.

В начале ноября, когда сражение уже закончилось, в состав флота, стоявшего на якоре в Зееадлер-Харборе, входило еще двести разного рода главным образом вспомогательных кораблей (военно-транспортные суда, плавучие доки, танкеры и т. п.). Посреди этой эскадры, вопреки элементарным правилам безопасности, стоял на якоре нагруженный до самых верхушек мачт взрывчатыми веществами транспорт «Маунт-Худ».

Американский флот на острове Манус был, естественно, лакомой приманкой для зачастивших туда разведывательных японских самолетов. Такой визит они нанесли, в частности, 9 ноября. Около восьми часов утра над островом был замечен японский самолет-разведчик, а затем очень низко летевший бомбардировщик с американскими опознавательными знаками, эскортируемый двумя истребителями.

Буквально через несколько секунд в Зееадлер-Харборе начался ад кромешный. Там, где стоял на якоре «Маунт-Худ», взвилась к нему молния, а через мгновение раздался потрясающий взрыв. Четыре с половиной тысячи тонн взрывчатки взлетели на воздух. От «Маунт-Худ», кроме стальных осколков, которые серьезно повредили около тридцати стоявших рядом судов, осталось лишь несколько листков из тетради сигнальщика. А на месте, где стояло злосчастное транспортное судно, глубина дна увеличилась с двенадцати до двадцати восьми метров. Все триста пятьдесят человек команды погибли, а с палубы соседнего корабля «Минданао» смело взрывной волной всех работавших на ней матросов. Многие члены команды, находившиеся в трюмах судна, также погибли: даже стальные борта их не уберегли. Общее число убитых и раненых в Зееадлер-Харборе достигло тысячи человек.

Через четыре часа после взрыва на «Маунт-Худ» токийское радио сообщило, что «на острове Манус взорван американский корабль», и указало его название, неопровержимо доказав, что японцы были хорошо информированы. Несмотря на все факты, свидетельствовавшие о том, что трагедия на «Маунт-Худ» была делом рук японцев, американские власти после продолжавшегося целый месяц следствия заявили: «Причина взрыва не установлена».

С нами, однако, на острове Манус ничего катастрофического не приключилось, если не считать раздавленного экземпляра чудесной зеленой раковины, встречающейся только на этом острове. Но и эта потеря обошлась всего в десять центов. Старт самолета прошел благополучно.

На «Дакоте» было немало пассажиров, сидевших на жестких скамейках вдоль стен, как на военно-транспортном самолете, а посредине лежала груда поклажи, закрепленная сеткой. Итак, вряд ли это был флагман крупной австралийской компании воздушных сообщений, как его в шутку называл веселый толстяк мистер Браун, почитавший своей святой обязанностью забавлять всех попутчиков. Ко мне он воспылал особой симпатией. Рассказывал о разных, преимущественно мрачных, военных происшествиях.

— Знаете ли вы, милостивый государь, — гремел толстяк, — что такое культ карго.

Когда я сказал, что точно не знаю, он явно обрадовался.

— Так знайте, что этот культ доконает нас, европейцев. Это почти то же самое, что освободительное движение в Африке. Он вытекает из старых верований островитян в духов и черную магию, а также из незнания ими простейших производственных процессов. В их представлении брюки, автомобили, сладости, а также пиво берутся прямо с неба или моря. Оттуда же происходят острейшие топоры, оружие, которое убивает с громким треском, и многие другие неизвестные им вещи. Они знают, что белые, повелевающие всеми этими чудесами, достают их, выписывая какие-то бумажки или произнося несколько слов в какой-то черный ящичек. Все это в представлении аборигенов — магия. Отсюда только один шаг к простейшему вопросу в мире: почему у белых есть все, а у нас нет ничего? Вера в духов подсказывает им, что все продукты присылают из потустороннего мира предки, и они адресованы островитянам. Однако белые нагло перехватывают все им причитающееся, попросту обкрадывая их. Зачастую в каком-нибудь племени появляется вождь, провозглашающий, что приближается Великий день, когда, по его словам, появится посылка от предков. После этого сразу же прекращается всякая работа. Жители деревни не ухаживают больше за свиньями, так как