эти устройства, ещё и невозможно обнаружить.
— Понятно, — вступил в разговор Макс, — значит, мне нужно под запись поговорить с этим Эбенезером о назначении нужного Хаверсонам судьи. Верно?
— Да, но, смотрите, вы, Макс, доппель. А это значит, что нежелательно вообще доводить дело до суда. Распознать доппеля очень сложно, но, к сожалению для вас, можно. И я вас уверяю, если что-то пойдёт не так, то Эбенезер, и тем более Хаверсоны, найдут нужные ресурсы для всесторонней проверки.
Поэтому ваш разговор нужно построить, так, чтобы на запись попала и фамилия интересанта, то есть Эбенезер сам должен сказать, что назначит нужного Хаверсонам судью. Если у вас получится, то никакого суда вообще не будет. Всё автоматически решится в вашу пользу.
— Понятно, что ж, думаю, что я справлюсь.
Потом Мендоса выдал Максу устройства, и он отправился на встречу с Хокингом, которая была назначена на шесть часов вечера в офисе господина секретаря. Узнав о месте я только поразился наглости этого старого козла. Проворачивать такие дела в здании собственной конторы, битком набитой камерами и микрофонами — это надо быть максимально наглым и уверенным в себе.
Ну или, что ещё хуже, у экзо всё настолько прогнило, что Хокинг и его схемы — только вершина коррупционной пирамиды.
Мендоса остался ждать Макса в том же номере гостиницы, где мы с ним разговаривали. Было хорошо видно, что паладин нервничает, видимо, это дело для него значило как бы не больше, чем для меня. Или он действительно идеалист и радетель за свой грёбаный орден, или, что вернее, он расчетливый карьерист, который с моей помощью хочет убрать со своего пути соперников и получить дивиденды в каких-то только ему известных закулисных интригах.
Впрочем, и то и другое меня устраивало.
Пока что устраивало, ведь не исключен вариант, что в какой-то момент он и меня с Максом захочет убрать, как нежелательных свидетелей. Улики-то, как ни крути, всё равно с душком. И значит, что мы в опасности.
Правда я тоже не дурак. Разговор с паладином мы также записали. Понятное дело, что эта запись не является доказательством чего-либо, Мендоса всё объяснил очень подробно.Но если со мной или Максом что-то случится, то эта запись попадет к деду Алины, а сеньор ректор Офракской академии достаточно влиятельная фигура и сможет при желании устроить Мендосе большие неприятности. Хреновая конечно страховка, но лучше такая, чем никакая.
Макс появился через полтора часа, и на лице Флориана Рейна играла искренняя улыбка. Очень нехарактерная этой крысиной роже.
— Надеюсь ты так не лыбился при этом старом хрыче. — сказал я, — он тебя сразу бы раскусил.
— Можешь не переживать. Я своё дело знаю. Всё было в лучшем виде.
— Ну, хорошо. Показывай, что получилось.
Макс передал звукозаписывающее устройство Мендосе, и тот включил запись на своём планшете…
Через сорок минут, когда запись закончилась, паладин подвёл итог.
— Да, господин Рейн, того, что вы передали, мне более чем достаточно для того, чтобы обвинить и Эбенезера Хокинга, и Майлза Сайруса, — так звали судью, который был на зарплате у Хаверсонов, — и как официальный представитель юридического департамента ордена я, Рафаэль Мендоса, подтверждаю, что дело в отношении вашего клиента, Владислава О’Нила прекращено вследствии доказательства сговора истца с судебными органами ордена. От лица ордена приношу вашему клиенту искренние извинения. Вам, как ценному свидетелю и моему информатору, я от лица ордена предлагаю мою персональную защиту и покрытие расходов связанное с прекращением профессиональной деятельности. Согласно протоколу, дальнейшие переговоры в целях обеспечения его безопасности, записи не подлежат.
Мендоса замолчал, а потом продолжил уже обычным тоном:
— Как вы понимаете, я записал свою речь на точно такой же верифицированный носитель. С этого момента адвокат Флориан Рейн официально исчез.
— Программа защиты свидетелей? — переспросил я.
— Да, верно. Без этого обязательно возникла бы масса вопросов к господину Рейну.
— Ясно, что ж, это логично. И я правильно понимаю, что Максу полагается энная сумма? Вы же её наличными выплатите?
Услышав мой вопрос Мендоса рассмеялся.
— А вы наглец, мистер О’Нил. Требовать деньги за то, что я решил ваши проблемы. А впрочем, почему бы и нет.
Он достал чековую книжку, даже не знал, что в содружестве в ходу такая архаика, и выписал чек на предъявителя в каком-то банке. Судя по тому, что его название мне ничего не говорило, это какая-то провинциальная контора.
— Вот, — подал он чек Максу, — думаю, что могу выплатить вам эту сумму. Банк работает с чеками, и следов в системе не остаётся.
— Что-то маловато, — сказал Макс, — успешный адвокат зарабатывает намного больше. Раза этак в два.
— Макс, будь реалистом, — ответил я, — наверняка в отчете господина Мендосы будет фигурировать правильная сумма, деньги-то подотчетные. Верно?
В ответ паладин только развёл руками.
С Грей Гардена мы улетели на следующий день.
А на подлете к Асканелу со мной на связь вышли Хаверсоны. Мои вчерашние враги хотели договориться.
Глава 16
— Что-то они не очень похожи на дипломатов, — пробурчал Макс глядя из иллюминатора на зависший в пространстве корабль Хаверсонов.
Мои враги, по-другому их и не назвать, прилетели договариваться на хорошо бронированном и отлично вооруженном боевом корабле.
— Верно, прибыли аж на целом конвойном крейсере.
— Силу свою показывают. Демонстрируют, что у них ещё есть порох в пороховницах.
— Ага. И ягоды в ягодицах.
Макс засмеялся услышав эту присказку, а потом разом посерьезнел и пошёл проверять встречающую команду. Переговоры должны были пройти на моём корабле.
На самом деле мой приятель прав. Наверняка Шон Хаверсон не случайно выбрал из своего немаленького флота этот корабль.
Конвойные крейсера этого проекта были специально сконструированы для борьбы с пиратством и сопровождения конвоев и одиночных торговых судов. А так, как у любителей жать где не сеяли, иногда встречались очень мощные корабли, то такой вот охотник должен был их превосходить.
И мой корабль, и погибший золотой Золотой Телец крейсеру Хаверсонов буквально на один залп, и если бы они использовали его для блокады, то неизвестно чем бы всё закончилось.
Это демонстрация того, что сил у Хаверсонов ещё полно и будет лучше с ними договориться.
Но прогибаться и идти на какие-то уступки я не собирался. Несмотря на всю свою мощь, мои соседи очень уязвимы сейчас. Мало того, что я громко щелкнул по носу,
