Туда лучше не соваться без местного проводника. Зато на болотах много ягоды. Но тонуть в болотной жиже из-за ягоды совершенно не интересно, поэтому местные здорово не углублялись в болота, а собирали ягодку по краю болот, но по краю её росло мало, а охотников сбегалось много. В ягодный сезон находились охотники, кто забредал далеко на болота, но таковых оказывалось не много. Вот эти отчаянные люди периодически и находили утопленников, как свежих, так и пролежавших в тухлой воде большое время. О таких находках некоторое время судачили в посёлке, предупреждая друг друга об опасности попадания в трясину, а потом опять всё повторялось до следующего утопленника.
* * *
После того, как психологиня провела «успешный» тренинг с коллегами, чей психопрофиль она хотела немного подкорректировать в нужном русле, прошло несколько дней. За эти дни никто в школе психологиню не видел, впрочем, и не жалел об этом. Но, на третий день она всё-таки появилась, о чём поведал Никодиму Викторовичу Безпалько, когда Никодим объявился на его территории в школе, с целью угостить коллегу свежей ягодой с болот.
Ягоду коллеги вымыли, выложили в глубокую тарелку и мирно её поедали, флегматично обсуждая последние школьные новости. Учителей радовало, что вот и отпуск грядёт, а вместе с ним и отпускные денежки.
— Викторович, — говорил Никодиму трудовик, не забывая класть в рот очередную ягодку. — Сегодня в школе объявилась наша Дина Николаевна. Не запылилась. Выглядит она, доложу я тебе, в сложноописываемом состоянии: как интимно обиженная жертва Болонской системы. Фрейд бы красиво высказался по этому поводу, а я просто думаю, что она так выглядит с недотраха, ага. Прикинь хохму, Викторович. Бегает сейчас наша психологиня по школе и ищет всю нашу «некромантскую» группу.
— Зачем? — флегматично спросил Баширов.
— Зачем бегает? — продолжил Безпалько. — Надо думать, никак не угомонится. Какого бешеного кабачка она вообще тут бегает? Всё от недотраха.
— Надеюсь, все наши говорили с ней так, как мы договорились? — уточнил Никодим.
— Естественно, — кивнул Безпалько. — Отвечаем ей, как договорились. При мне она сунулась к Мамошиной и давай втирать ей, что надо повторить этот дурацкий тренинг. Ага, записи-то ведь не осталось. Бабушка, естественно, сделала круглые глаза и заявила, что никаких тренингов она не посещала. Тут началась хохма. Психологиня стала Мамошиной напоминать, что это тот тренинг, когда Мамошина заявила о себе, что она дура, ничерта не помнит, всё забывает, даже цифры, кроме того красится, как малолетняя проститутка на тропе войны, но всё равно страшная, как пьяная обезьяна. И про лопату не забыла напомнить.
Баширов хмыкнул, представив эту картину.
— Тут Мамошина ей и говорит: «Милочка, где ваши культурные манеры, что вы пожилого человека дурой величаете, да ещё намекаете на отсутствие памяти и на наличие дурных манер, типа красится, как шалава». Я, говорит Мамошина, ни на каких ваших тренингах не присутствовала, а память у меня ещё работает, дай Бог каждому: я все таблицы Брадиса наизусть знаю, дифференциальные уравнения как орешки щёлкаю, и ваши бредни про дуру слушать не желаю. Типа вежливо послала настырную психологиню по Раневской.
— Прикинь Викторович, — психологиню от таких слов перекосило. — Она бедная ко мне кинулась, но я позволил себе смотреть на неё, как на заговорившую табуретку; как на немного свихнувшуюся дамочку, что бегает и спрашивает у людей всякую фигню. Говорю ей, что ни про какие тренинги слыхом не слыхивал, а вам, милочка, говорю, надо бы витаминчики попить, а то в конце учебного года у школьных работников в голове и не такое творится. Говорю, скоро отпуск, отдохнёте на свежем воздухе, может оно и пройдёт. А к бабушке Мамошиной не приставайте: у неё память феноменальная, уже многие её память проверяли, а потом поражались такому факту.
— И что психологиня? — уточнил Боширов с довольной улыбкой.
— Продолжила конструктивом плескать. Пошла допекать Ию и Инну Валентиновну. Но те быстро её отшили, сообщив, что как-то не помнят ни о каких тренингах. Может психологине эти тренинги привидились? Да и какие тренинги, конец четверти, конец года, совесть имейте, где на всё время взять, ведь запарка лютая. После этого психологиня ходит по коридорам, как зомби и обтекает. Скоро и тебя, Викторович, найдёт и допросит.
— А я чё? — потянулся Боширов. — Я ни на каких её тренингах не присутствовал, с меня и взятки гладки. Я сейчас только о ЕГЭ думаю, фейхоа меня задери.
Друзья рассмеялись.
Да, действительно, последние дни у Дины что-то не заладились: слишком мощную психологическую травму она получила в неравной схватке со здравым смыслом. После злосчастного тренинга она явилась домой уже в десятом часу, а сволочь Кузя, дрых без задних ног и на жену ноль внимания, фунт презрения. Игнор Игнорович. Жена приходит домой, чуть ли не ночью, а ему фиолетово: пусть её хоть изнасилуют маньяки. Кузя, гад, нахлебался своего пива и спит, а жена пашет, психов и маньяков выявляет. Навыявлялась так, что, наверное, поседела вся от ужаса: как только она смогла сбежать из этого гадюжника, называемого школой, где учителя маньяк на маньяке, а у старой математички вместо мозгов один лишь старческий маразм остался. Ну, ничего, на диктофоне все их откровения записаны, завтра прослушаю, а то сегодня нервы не к чёрту из-за этих озабоченных извращенцев. Не школа, а сборище дегенератов, хоть их вези на всемирную выставку уродов. Секса, судя по состоянию организма сволочи Кузи, сегодня опять не случится.
По телевизору интересные вещи показывают, но спать хочется и секса хочется. Крутят очередной латиноамериканский сериал про настоящую любовь. Артисты темпераментно произносили свои диалоги о семейных ценностях:
— Хуан Гомес, как ты мог изменить мне со своим дядей, который был когда-то твоей тётей?
— Отвали Педро, не наводи тоску. Кстати, миленькое на тебе платье. Дай поносить. Ты сегодня такой душка и выглядишь на тысячу баксов.
— Правда, Хуан? Это Дольча с Габаной.
— Здорово, Педро. Почему, когда ты был моей кузиной Кончитой, ты не носил такие крутые платья от Дольчи и Габаны?
Вот это жизнь, вот это страсти. А тут сволочь Кузя напьётся пива, и хрен от него дождёшься самого примитивного секса. Поэтому Дина приняла таблетку снотворного и улеглась спать. Уснула, как провалилась в чёрный глубокий колодец. Таблетка тоже сволочь, как и Кузя. Вместо того, чтобы спать спокойно без всяких сновидений, Дине всю ночь виделись до жути натуральные кошмары в стиле занзибарских галлюцинаций: как она вместе с трудовиком и завхозом поедает упитанное тело Вальки Ляшко, при этом она с боем отвоёвывала у самцов самые жирные кусочки. Хорошо поужинали Валькой,
