никаких знакомств! — заявила я вслух, и мне вдруг стало очень хорошо. — Я серьезно.
— Хочешь сказать, ты серьезно напилась, — отмахнулся он.
— Это тоже, — заверила я. — Если ты не собираешься писать, какой в этом смысл? Нет сценария — нет знакомств.
— Наш уговор еще в силе, Рыжая. — В его голосе послышались резкие нотки. — Ты отнюдь не преуспела. А как насчет твоих обязательств?
— Каких обязательств? — спросила я, пребывая в легкой эйфории. — Нет сценария — нет обязательств.
В груди у меня неуклюже заворочалась тревога, тоже слегка пьяная. Все идет как по маслу, не правда ли? Я упорно стояла на своем, демонстрируя Эго, что он больше не сможет меня дурачить.
— Что скажут продюсеры, если узнают, что ты обманным путем заставила меня подписать доп. соглашение?
— Если не пришлешь текст, можешь рассказывать им все что угодно, мне-то какое дело. Только не забудь добавить, что их сценарист — мерзкое, контрактонепригодное, эгоистичное, себялюбивое ничтожество!
С этими словами я дала отбой, дрожа от прилива адреналина. Я сделала это! Я наконец-то сказала Эго все, что о нем думаю. И определенно почувствовала себя лучше.
— Эви! — Это был Джереми. — Пора по домам! Мария начала петь, а мы все знаем, что это означает.
Я открыла дверь. Меня все еще трясло. Мои друзья стояли перед раковинами, поддерживая друг друга, и тупо ухмылялись.
— Макарона, макарона, макарона-а-а.
— Кажется, там другие слова, дорогуша.
Мария перестала петь.
— Эвик, ты в порядке?
Эйфория отступала медленно, постепенно, как отлив, а потом и вовсе исчезла.
Я ухватилась за дверной косяк.
— По-моему… Кажется, я только что потеряла работу.
Я резко села на постели.
— Блин. Блин. Блин. Блин. — Я схватила телефон, чтобы проверить, не приснился ли мне дурной сон, но в списке недавних вызовов сразу нашлись доказательства. Я звонила Эго десять раз — десять! — прежде чем после трех часов ночи он наконец снял трубку. Разговор воскресал в памяти по частям. Я назвала его эгоистичным. Сказала, что потеряю работу, если он не напишет сценарий. И этим практически гарантировала себе подобный исход.
В телефоне также обнаружилась тонна непрочитанных сообщений. Некоторые были от друзей. Остальные от Монти.
Монти: Ты обещала, что заставишь его регулярно пересылать мне написанное, Эвелин. Где тексты?
Монти: Нельзя было позволять тебе брать на себя эту ответственность. Если к завтрашнему дню у нас ничего не будет, все пропало.
О боже, встреча с Сэмом-и-Максом! Я упала на простыни лицом вниз. Затем подняла голову, припоминая. Сегодня Эго должен приехать за Зигги. Мне придется встретиться с ним лицом к лицу.
Нет. Вообще-то это неплохо. Я могу поговорить с ним, может, даже спасти эту кошмарную ситуацию.
В дверь позвонили.
— Эви, к тебе приехали! — позвала меня мама.
— Блин. Блин, блин, блин! — Я натянула джинсы и джемпер и помчалась вниз по лестнице, чувствуя, как крутит живот.
Мама ждала у двери вместе с Зигги. Я обняла огромного пса, зарывшись лицом в его шерсть.
— Я буду скучать по нему.
— Я тоже, — сказала мама.
— Обещай, что будешь хорошо себя вести, — велела я собаке, вставая.
— Конечно, будет, почему нет?
Я ощущала дурноту, вызванную не то похмельем, не то страхом.
Мама нетерпеливо топталась у меня за спиной. Я сосчитала до трех, прежде чем открыть задвижку.
Это был не Эго.
На пороге в меховом жилете поверх темно-лиловой куртки стояла Моника Рид, высокая, величественная, будто невесть как попавшая сюда королевская особа. На ней были солнцезащитные очки, предположительно на случай, если кто-нибудь ожидал увидеть в Новый год в Кросспуле оскароносную актрису.
— О боже, — пробормотала мама, подаваясь вперед. — Какая честь для нас.
О, нет. Она ведь не собирается?.. Собирается. Мэри Саммерс поклонилась. Я повернулась к Монике и улыбнулась.
— Я за собакой, — сказала Моника, протягивая руку.
Я поспешила передать кинозвезде поводок Зигги, прежде чем мама бросится целовать ей руку.
Моника поморщилась:
— Что это?
Оказывается, мама вернулась в дом и теперь возвращалась к нам с огромной черной сумкой. Я быстро схватила ее.
— Это все его вещи. Я упаковала кое-что перекусить. Сосиски, — услужливо объяснила мама, протягивая прозрачный пластиковый пакет.
Моника скривилась:
— Я веган.
— Это для собаки, — озадаченно ответила мама. — Он в два раза толще, чем был до Рождества.
Эззи будет в ярости.
Из-за ее очков мне было трудно судить, но, похоже, эта мысль доставила ей большое удовольствие.
— Я помогу вам, — сказал я Монике, закидывая сумку себе на плечо.
— Отлично. — Она вернула мне поводок Зигги и развернулась на каблуках.
— Так приятно было познакомиться с вами, дорогая, — крикнула ей вслед мама.
Я последовала за Моникой, все еще надеясь перекинуться парой слов с Эзрой.
У тротуара был припаркован сверкающий белый «лендровер».
— А где Эзра? — спросила я, чувствуя неприятный спазм в животе, не имевший никакого отношения к похмелью.
— Эззи уже уехал в Лондон, — ответила Моника.
Эззи… что? Она открыла пассажирскую дверцу. Я в последний раз потрепала Зигги по шерсти, и он забрался под сиденье.
— Вы ведь ассистентка, — продолжала Моника. Я увидела, как она сует псу сосиску. — Разве вам не положено знать?
— Знать что?
— Эззи собирался увидеться с Монти перед завтрашней встречей с продюсерами.
Мороз пробрал меня по коже. Ведь Монти обязательно поручил бы мне организовывать сегодняшнюю встречу. Я вытащила из кармана телефон.
Несколько минут назад от босса пришло новое сообщение. Там было всего два слова: «Красный уровень».
Мало что могло побудить Эго организовывать деловую встречу собственными силами. Вот вероятные варианты:
1) ассистентка сообщила ему, что, если он не отправит тексты сценария, может сказать Монти, что вообще не собирался подписывать доп. соглашение;
2) наш вчерашний разговор все-таки убедил Эго написать несколько страниц;
3) о боже. В данный момент Эго рассказывает все Монти.
Мир вокруг расплылся. Мое зрение сузилось до крошечной точки, словно я была старым телевизором и меня выключили. Если Монти узнает, что сценарий — и агентство — зависят от моей личной жизни, я могу забыть о повышении по службе; мне вообще повезет, если я останусь в киноиндустрии.
— С вами все в порядке? — без особого интереса осведомилась Моника.
Мир снова обрел четкость. Моника садилась в машину.
Что сказал Эго прошлой ночью? «По-твоему, только ты донимаешь меня насчет сценария?» Может, Монике не меньше, чем мне, хочется, чтобы Эго закончил сценарий.
— Надеюсь, Эзра не испортил вам Рождество своей работой, — выпалила я, надеясь, что она мне что-нибудь сообщит.
Моника опустила очки» приоткрыв светло-зеленые глаза цвета старинных драгоценных камней.
— Эзра работает? — спросила она.
— Над сценарием. — Слова застревали у меня в горле, грудь
