о прерывании беременности по социальным показаниям решается в амбулаторно-поликлиническом или стационарном учреждении комиссией в составе врача-гинеколога, руководителя учреждения и юриста по письменному заявлению женщины.
Сокращение перечня социальных показаний – это мера, которая направлена на улучшение демографической ситуации в стране и повышение рождаемости, а не на ограничение права женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве, ведь сужение перечня социальных показаний автоматически не ликвидирует наличие тех жизненных обстоятельств, которые вынуждают женщину принять решение об аборте.
В 1998 г. в Государственной Думе РФ обсуждался проект Закона «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения», где предлагалось запретить аборты по социальным показателям. Однако Закон не был принят с учетом, видимо, печального опыта нашей страны, когда запрет на аборты привел к росту криминальных абортов и материнской смертности.
В обществе распространено мнение, что аборт – это обычная медицинская процедура, отрицательной стороной которой может быть лишь вред здоровью женщине. В то же время жизнь плода остается вне внимания законодателей, что вряд ли справедливо. Если же говорить об искусственном прерывании беременности по медицинским показаниям, то здесь возрастает значение нравственного аспекта. Как справедливо отмечает А. П. Зильбер, аборт по медицинским показаниям создает этические сложности, так как приходится прекращать одну жизнь из опасения повредить другой.[359]
Свобода выбора, предоставленная законом женщине в данном вопросе, противоречит и общеправовым, и конституционным, и нравственным принципам. Ведь используя собственное право на аборт, женщина уничтожает жизнеспособный плод. В статье же 17 Конституции РФ провозглашено, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Отношение к аборту как обычному средству контрацепции и нежелание признавать эмбрион субъектом права не позволяют существенно снизить количество абортов.
Аборт производится в рамках программ обязательного медицинского страхования в учреждениях, получивших лицензию на указанный вид деятельности. Такими учреждениями являются родильные дома и больницы, имеющие в своем составе гинекологическое или общехирургическое отделения. В сельской местности аборт может производиться в районных медицинских центрах, районных участковых больницах, располагающих соответствующими условиями и специалистами, причем список таких медицинских учреждений устанавливается решением областного (республиканского) отдела здравоохранения. Аборт, произведенный вне стационарных условий, когда невозможно обеспечить все правила асептики и антисептики, причиняет большой вред здоровью и может повлечь самые тяжкие последствия.
Так, приговором Московского райнарсуда г. Чебоксары Чувашской АССР от 4 октября 1976 г. была осуждена Антонова 3. Е., которая, не имея высшего медицинского образования, путем введения в полость матки Матвеевой А. И. мыльного раствора с водой произвела незаконное производство аборта. После этого Матвеева А. И. была доставлена в гинекологическое отделение, где произошел выкидыш плода. В результате криминального аборта у Матвеевой А. И. развилось септическое состояние, опасное для жизни. Лишь своевременно оказанная медицинская помощь позволила сохранить жизнь потерпевшей.[360]
Преступление считается оконченным с момента изгнания плода человека из утробы матери. Хотя данная точка зрения является в судебной практике общепризнанной, она не получила однозначной оценки в теории уголовного права. Так, Г. А. Мендельсон указывал, что данное преступление «должно считаться оконченным не только тогда, когда в результате действий виновного уже последовало прерывание беременности и изгнание плода. Поскольку объектом незаконного производства аборта является здоровье женщины, следует прийти к выводу, что незаконный аборт будет оконченным преступлением и в том случае, когда виновному почему-то не удалось добиться плодоизгнания в результате примененных им с этой целью мер и средств…»[361].
Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ, характеризуется прямым умыслом, т. е. виновный осознает факт незаконного производства аборта и желает этого, при этом предвидя возможность наступления вреда здоровью потерпевшей. Мотивы и цели данного преступления могут быть самыми разнообразными, но чаще всего незаконный аборт совершается из корыстных соображений, за вознаграждение.
Субъектом незаконного производства аборта является лицо, достигшее 16-летнего возраста и не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля. Такими лицами могут быть как врачи, так и лица, вовсе не имеющие медицинского образования (знахари и т. п.).
Возникает вопрос, какова должна быть ответственность врача-гинеколога, осуществляющего операцию по прерыванию беременности при отсутствии медицинских и социальных показаний либо вне стационарных условий? В ст. 123 УК РФ в качестве незаконного рассматривается аборт, произведенный лишь лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Таким образом, врач-гинеколог не будет нести уголовной ответственности даже в случае игнорирования им элементарных правил проведения абортов. Ряд авторов предлагают исключить из УК РФ ст. 123, предусматривающую уголовную ответственность за незаконное производство аборта[362], что, на наш взгляд, является неприемлемым.
Подводя итог сказанному, отметим следующее. Если исходить из того, что сам факт незаконного производства аборта представляет угрозу для жизни и здоровья беременной женщины, то такое положение вещей представляется абсолютно нелогичным, и требует скорейшего законодательного разрешения. Даже в случаях проведения искусственного прерывания беременности при соблюдении всех требуемых условий результатом абортов нередко происходят осложнения. В связи с этим предлагается расширить круг субъектов, способных нести уголовную ответственность за незаконное производство аборта, включив в него и лиц, имеющих высшее медицинское образование соответствующего профиля.
Следует напомнить, что в уголовном законодательстве советского периода в ряде республик, в том числе и в РСФСР, была предусмотрена уголовная ответственность врачей-гинекологов за незаконное производство аборта, но она была мягче – лишение свободы на срок до 1 года, или исправительные работы на тот же срок, или лишение права заниматься врачебной деятельностью (ст. 116 УК РСФСР).[363]
Мы вынуждены были приводить примеры многолетней давности, поскольку в последнее десятилетие подобные преступления встречаются крайне редко. По данным Управления Судебного департамента при Верховном Суде РФ в Чувашской республике в 2001–2007 гг. лишь два лица были осуждены по ч. 1 ст. 123 УК РФ. Данная ситуация характерна для всей страны. Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ в 2005 г. в России по ч. 1 ст. 123 УК РФ осуждено всего 11 человек, и 13 человек – по ч. 3 ст. 123 УК РФ. Всего же в России в 1997 г. зарегистрировано 126 подобных преступлений, в 1998 г. – 107, в 1999 г. – 110, в 2000 г. – 87, в 2001 г. – 87, в 2002 г. – 56, в 2003 г. – 63, в 2004 г. – 75, в 2005 г. – 55, в 2006 г. – 72, в 2007 г. – всего 40.[364] Но сказанное нисколько не принижает актуальности рассматриваемой проблемы.
Да, действительно, число криминальных абортов в последнее время снизилось. Это объясняется и новой экономической ситуацией, когда аборты на платной основе разрешены в установленном законом порядке. Свою роль играет и то, что общество стало более терпимо относиться к проводимым абортам. Но главное, на наш взгляд, другое. Данное преступление имеет высокую степень латентности. В России, особенно в Москве, в последние годы
