и оно засохло. И с восходом солнца Бог навел знойный ветер. Лучи солнца стали вновь палить. И Иона изнемог, дошел до отчаяния. И просил себе смерти. И тогда Бог спросил его: «Неужели так сильно огорчился ты за растение?» На что Иона ответил: «Очень огорчился, даже до смерти». А Бог сказал: «Ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало; Мне ли не пожалеть Ниневию, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?» Иначе говоря, Иона был не такой уж святой. Если для него тень растения дороже, чем само растение, а собственный пророческий престиж важнее, чем гибель сотни тысяч людей, то «издевательство», как ты выразился, самое меньшее из того, что он заслуживал.
– Нет пророка без порока! – заметил Г.П.
– Метко сказано! – воскликнул принц Антипатр.
Йешуа бен Сий неодобрительно взглянул на принца Антипатра. Мол, «нет нужды в твоей оценке» – говорил его взгляд.
– Но пророчества помогают нам заглянуть в будущее, расширяют границы понимания мира, – вставил неожиданно Николай Дамасский.
– А как, рабби, Пророчество Мелхиседека? – спросил царь. – Истинно ли оно?
– Мелхиседек величайший пророк, когда-либо живший на этом свете, – ответил рабби Иссаххар. – И его пророчество самое важное из всех пророчеств.
– Стало быть, мне надо готовиться к приходу своего противника.
– Ты не можешь быть противником Мешиаха.
– Даже так. Я не могу быть противником Царю Иудеев из дома Давида?
– Его царство не от мира сего.
– Трудно понять. От какого же мира тогда? И почему же тогда его называют царем иудеев? А не царем «не от мира сего»? Почему тогда Ахиабус уверен, что за разговорами о Мешиахе кроется тайный заговор свергнуть меня и восстановить дом Давида на престоле? Разве не так, Ахо?
– Так, – ответил Ахиабус. – Я располагаю достоверными сведениями, что бене Бабы намерены воспользоваться слухами о Мешиахе, чтобы поднять народ против вас, Ваше Величество.
– Ну, а кто распространяет эти слухи? – спросил Дворцовый Шут.
– Сами же люди Ахиабуса, – сказал рабби Иссаххар. – И теперь, когда столько людей знают о Мешиахе, их уже никак не остановить.
– И что, рабби? Хотите сказать, что народ придет в движение, преподнесет царскую корону, так сказать, на блюдечке Элохиму и он откажется?
– Не уверен, что дело дойдет до этого.
– Ну, конечно, не дойдет. Я не допущу. Но я хочу знать. Откажется Элохим или нет?
– Думаю, откажется. Ему не нужна твоя корона.
– Я хочу услышать это от самого Элохима.
– Хорошо. Как увижу его, передам.
– Не забудьте!
Царь Ирод встал. В нескольких словах подвел черту пиршеству. Напомнил всем, что выступит перед народом через три дня, второго числа месяца Тебефа и призвал всех присутствующих поддержать его новые начинания.
Гости также встали и поклонились царю. Царь и принц Антипатр первыми покинули зал.
– Пато, – уже в Колонном дворе спросил царь, – не умрет он до второго?
– Не должен, абба. Это был особый яд. Из Египта. Медленно действующий. Убивает незаметно и не сразу.
– Интересно, почему тебе доставили яд из Египта? Не зря Соломея подозревает тебя.
– Абба, Соломея просто зла на меня.
– А почему?
– Она несколько раз домогалась меня.
Ирод расхохотался.
– Узнаю Мею. А почему отказываешь ей? Родной тете! Кинул бы пару раз палку. Ничего бы от тебя не убавилось.
– Абба, – и принц Антипатр состроил кислую мину, – она слишком стара для меня.
– Хорошо, хорошо. Пошутил. Забудь!
Тем временем гости также вышли во двор. Сначала Первосвященник вместе с сыновьями, Эл-Иазаром и Иохазаром бене Боэтиями. А следом рабби Иссаххар, Йешуа бен Сий и Г.П. Дворцовый Шут подвязался к рабби Иссаххару.
– Твои шутки иногда не лишены остроумия, – заметил ему рабби Иссаххар.
– Не сравнить, конечно, с шутками Бога.
– С Богом лучше не шутить.
– А как с чертом? Можно?
– Кажется, ты готов шутить с кем угодно. Бывают ли у тебя серьезные минуты?
– Иногда. Вот теперь например.
– И что ты говоришь в такие минуты?
– Печальные слова.
– Печальные? Вроде чего?
– Вроде того, что смерть всегда приходит с улыбкой на лице.
Рабби Иссаххар внимательно посмотрел на Дворцового Шута и грустно сказал:
– Поздно предупреждаешь. Я уже увидел ее улыбку.
32
Второго числа месяца Тебефа перед сумерками Иосиф отправился к Элохиму. Западный небосклон был ярко освещен кровавым отблеском только что зашедшего Солнца. День прошел без дождя, но как только стемнело, стало пасмурно.
Иосиф взглянул на небо. И сквозь дождинки в воздухе он увидел блеклый диск Луны. Вокруг Луны была корона, светящаяся тонким серебряным кольцом. «Лунная радуга!», – подумал Иосиф. Никогда прежде он не наблюдал подобного нимба вокруг луны.
Элохим встретил его перед входом в пещеру. Первым делом расспросил об Анне.
– Анна хорошо себя чувствует. А вот рабби, кажется, приболел. Я оставил Анну у него.
– Что с ним?
– Не знаю. Сегодня в полдень Ирод выступал с большой речью на площади перед Храмом. Вся площадь была битком набита людьми. Весь город собрался там. Рабби и Коген Гадол стояли рядом с Иродом. Рабби выглядел бледным. Было видно, что едва держится на ногах. Как только Ирод закончил свою речь, мы с Йешуа отвезли его домой. Потом я сходил за Анной. Потому и задержался. Хотел прийти еще до захода солнца.
– Что-то серьезное?
– Не могу сказать. Ни на что не жаловался. Отсюда я прямо пойду к нему. За Анной. Тогда узнаю.
– Будем надеяться, что с ним ничего серьезного. А зачем Ирод собрал народ?
– Он решил обновить Храм. Наметил большие строительные работы. Удивил всех.
– В самом деле, удивительно. До сих пор он строил одни дворцы, крепости да театры. И вдруг Храм.
– Но народ одобрительно воспринял новость. А тут еще пошли слухи о Мешиахе. И некоторые говорят, что Бог надоумил Ирода обновить Храм к приходу Мешиаха.
– Что за слухи о Мешиахе? Откуда идут?
– Непонятно откуда. Одни говорят Мешиах придет очень скоро, другие – лет через пятнадцать. Но все сходятся на том, что он родится у нас, в доме Давида.
Элохим встревожился. Не пошли ли слухи об Анне? Очевидно, нет. Иначе Иосиф сказал бы.
– Когда начнется строительство нового Храма, – отвлек его Иосиф, – я бы хотел записаться там плотником. Как ты смотришь на это, брат?
– Одобряю. Строить Храм благородно.
– Наверно, я первый плотник в нашем роду.
– Не уверен, но кажется, царь Соломон любил иногда поплотничать. Внес свою лепту в строительство первого Храма. Но род наш в основном пастушеский. Рабби говорил,
