Отсюда, с балкона, гораздо интереснее наблюдать, насколько сильно отличается марнский небосвод от земного. Созвездия не те, луна тоже совершенно другая, а чуть приглядевшись к линии горизонта, которая с моей позиции прекрасно видна, можно различить часть колец. Да-да, тех самых, что похожи на сатурновские.
— Вы верите в существование жизни вне Марна? — спрашиваю у него. Мне интересно узнать, насколько прогрессивно мыслит мой супруг, а заодно прощупать почву, смогу ли я когда-нибудь открыться ему. Не считается ли вера в другие миры преступлением.
— Даже больше вам скажу. Я точно знаю — что-то определенно есть, Кат. Помните, я говорил, что эльфы, маги и драконы появились на Марне внезапно из неоткуда? Так вот, мое чёткое убеждение, основанное на сохранившихся исторических хрониках — они попали сюда из другого мира. Иного объяснения просто нет. Жаль, никогда не узнать, с какой целью или по какой причине так произошло. — Он замолкает на минуту, давая мне возможность осмыслить сказанное, затем спрашивает, — а вы? Вы верите?
— Еще бы! — Поднимаю лицо к небу, словно пытаясь разглядеть среди звезд свое родное Солнце. — Я верю, что где-то есть более прогрессивные миры. Там люди изобретают космические корабли и могут выбираться за пределы своего мира, но не так далеко, чтобы добраться до нас. Представляете?
Поворачиваюсь к нему и замечаю снисходительную улыбку.
— Какая же вы все-таки фантазерка, Кат. Это ж надо, космические корабли! Космос же не море, чтобы по нему плавать.
Качаю головой — невозможно объяснить подобное человеку, который живет в средневековом обществе. Так же сложно, как мне объять всю информацию о магии, существующей в их мире. Или вот хотя бы принять его вторую ипостась. Да, благодаря книгам и фильмам, чуточку легче. Но мне до сих пор трудно свыкнуться с тем, что всё реально.
— Это вполне возможно, Терриан. Я верю.
— Думаете, в космосе есть ветер, чтобы надувать паруса?
Я смеюсь. Паруса. Эх…
— Нет, конечно.
— Тогда как они должны двигаться?
И что ответить? Правду он не оценит.
— С помощью магии? — произношу с вопросительными интонациями то, что могло бы сойти за версию. Вер Нея же говорила, что у них есть стихийники.
Генерал приподнимает бровь и смотрит скептически, но моя идея хотя бы не вызывает отторжения, как если бы я привела пример из моих не сильно обильных познаний в физике.
— Слушайте, Кат, а это мысль! У меня есть друг-ученый. Он маг воздуха. Ему бы с вами познакомиться.
— Так я не против, — отвечаю с улыбкой. Буду только рада, если мои знания помогут с научно-техническим прогрессом. Пусть даже и основанном на магии.
— Вы меня удивляете с каждым днем все больше, дорогая супруга.
Прикусываю губу, чувствуя необычайное удовольствие от подобного замечания. Кто бы мог подумать, что внимание этого мужчины, комплименты от него настолько приятны. А эти искорки восхищения в глазах! Причем, вызванные не только моим новым образом, но и нашим общением.
Отвыкла Катя, если честно, от подобного. Ожидание одобрения от приглянувшегося мужчины? Когда такое было в последний раз? Не вспомню уже. Очень давно считаю себя самодостаточной личностью, которой вовсе не важно чье-то мнение со стороны.
Оказывается, этот человек (или не человек) — исключение. Волнительно.
— Мне бы хотелось и дальше быть для вас непредсказуемой, — решаюсь приоткрыть свои чувства.
Тону в его потемневших глазах. Сердце заходится в бешенном ритме. Меня пугает подобная реакция на него. Слишком острая, слишком яркая. Что на него, что на Риана. Я, похоже, по-настоящему влюбляюсь в этого сложного мужчину. И почему-то до конца не уверена, что для меня это безопасно. Все может закончиться очень и очень непредвиденно.
Нужно взять себя в руки. Отвести взгляд. Пожелать спокойной ночи и бежать. Но я не делаю ничего.
— Идемте в дом, Кат. Здесь становится прохладно.
Мне хочется ответить, что погода в самый раз. Ветерок очень бережно обдувает мои горящие щеки. Но я послушно кладу пальчики в его протянутую ладонь, и мы возвращаемся в гостиную.
— Как на счет Париверны? — меня отпускают, а супруг направляется к шкафу, где, я знаю, находится бар с напитками, непредназначенными для благородных дам.
Что такое Париверна, Кат имеет весьма условно представление: ни вкуса, ни запаха, но я смело соглашаюсь, движимая неуемным любопытством. Мадерна мне зашла прекрасно.
— Я бы попробовала. Отец не разрешал.
— И правильно делал. Ни к чему девице злоупотреблять горячительными напитками.
— Но вы предлагаете? — стреляю глазами. В ответ ловлю лукавый бирюзовый взор.
— Почему нет? Теперь вы замужняя дама. Что может случиться?
— А что могло бы случиться? — его загадочные фразы заставляют меня вспомнить правила флирта. Подхожу ближе и принимаю из его рук маленькую хрустальную (по крайней мере, так она выглядит) рюмку.
Замечаю блеск в колдовских глазах. И неподдельный отклик на мои ставшие плавными движения, на голос, который вдруг на октаву понизился, на приоткрытые губы, которые я облизнула, чувствуя, как они пересохли от волнения…
— На всех это вино действует по-разному, — наконец, получаю ответ. — На кого-то весьма непредсказуемо. Особенно если употребляется впервые.
— Надеюсь, я не превращусь ни в кого? — пытаюсь шутить, но это довольно сложно, когда сердце колотиться в висках, словно молот.
— Только если в очаровательную фемиру. — Боже, кто такая фемира? — Вы не знаете? Были такие женщины, жившие в эльфийских городах, о любви которых мечтали все мужчины, имевшие счастье их лицезреть.
Не совсем понимаю, с кем меня только что сравнили. Видимо, муж считает это комплиментом, а я не уверена.
— И чем они занимались, эти фемиры?
— Жили в богатстве и роскоши, получали подарки и восхищение от мужчин, а потом выбирали одного единственного, кому отдавали любовь.
Хм…
— Что же в них было особенного?
— Ум, красота, юмор, образованность. — Да, да, почти что наши куртизанки. Надеюсь, им не приходилось за то богатство спать с мужчинами. — Невинность.
О! Значит, все же не приходилось. Радует.
— А вы бы хотели, Терриан, чтобы я превратилась в фемиру? — произношу с придыханием, подношу рюмочку к губам. С радостью замечаю, как дергается его кадык.
— Вы сегодня и без того прекрасны, Кат.
— А если я вдруг ворвусь ночью в ваши покои, вы же поймете, что виной всему Париверна? — мне нравится его провоцировать. Наблюдать, как проступают под смуглой кожей желваки, выдавая напряжение.
— Зачем же врываться ночью? Мы можем сразу туда пойти.
