Под торжественную музыку я вошла в храм Одноликого. Наверняка он был самым большим и красивым в королевстве, и сейчас здесь не было ни одного свободного места. Десятки, сотни людей смотрели на меня. Женщины утирали слёзы, мужчины — любовались, и я, краснея, прижимала к груди свадебный букет.
Платье, что сшили по настоянию королевы, мне не понравилось: тяжёлое, слишком вычурное, и столько украшений, что я казалась самой себе скорее украшенной новогодней ёлкой, чем невестой, и после нескольких часов упорного труда мне наконец удалось сотворить идеальное. Лишь бы оно не исчезло к полуночи.
В первых рядах сидела королевская семья. Миссис Каварелли рядом с ними сморкалась в белый платок, а по щекам её текли крупные слёзы.
Чуть дальше расположились приехавшие поздравить нас друзья, а у алтаря уже стоял Он.
Не в силах сдержать широкой, счастливой улыбки, я прошла к алтарю, остановилась прямо перед ним и встретилась с его взглядом. Пронзительным, до мурашек.
— Мы все собрались здесь, чтобы перед лицом Единого Одноликого, Создателя нашего… — начал священник свою речь, и она текла, как музыка, почти не откладываясь в памяти, не затрагивая потаённых нот души, потому что сама душа пела сейчас совсем от другого. — … Согласны ли вы взять Лорелею Флорен, герцогиню Ахтахскую, в законные жёны, хранить и беречь любовь вашу от сего дня и до тех пор, пока Грань не разлучит вас?
— Согласен, — ответил Он.
Священник задал тот же вопрос мне и я, чуть запружинив на пятках от нетерпения, выдохнула:
— Если кто-то против этого союза, пусть говорит сейчас или молчит вечно, — закончил священник официальную часть. Я уже приготовилась к положенному в этом месте поцелую, как вдруг в одном из средних рядов раздалось:
— Я против.
Глава 1
… Во все стороны света понеслись гонцы: Последняя Фея просыпается!
И хмыкнул в усы государь Миркутана:
— Истинная любовь феи станет советником самого короля Ульриха? Отыщите мне претендента!
И рыкнул дракон, выслушав воеводу:
— Значит, я могу выжить?
И почесал затылок удивлённый фермер, встречая у порога посла:
— Как, мой сын родился под счастливой звездой?
И потянулся лениво принц Алорана:
— Фея? Какое совпадение. Может, она и есть моя незнакомка в алом?
И потряс Алхимик над собой кулаками:
— Вот это удача! Невинная фея!
И вскинул бровь ректор магической академии, отложив в сторону вскрытое письмо:
— Почему я должен в этом участвовать?
А древний вампир цокнул языком, поправил жилет и, глядя в зеркало, заигрывающе приподнял бровь:
— Неужто они меня со счетов уже списали? Я ещё могу тряхнуть стариной!
Последняя Фея же коротко вдохнула, и ресницы её едва дрогнули под прозрачной крышкой хрустального гроба.
* * *
— Тише-тише! — раздалось в мерцающей темноте. — Аккуратней, Орм!
Я повернула голову на звук, и голос тут же стих. Веки были такими тяжёлыми, словно отлиты из свинца, и никак не поддавались.
— Она просыпается! — пробасил кто-то таким тоном, словно увидел умилительно потянувшегося котёнка.
— Расступитесь! — велел властный мужской голос.
Я хотела что-нибудь спросить. Узнать, кто они все, какой сейчас день и где я нахожусь, но язык прилип к нёбу, и сквозь пересохшее горло вырвался лишь слабый стон.
Наконец, глаза мои с трудом, но раскрылись, и передо мной возникли мутные цветные пятна. Они двигались, приближались и отдалялись, и время от времени вздыхали.
— Вы пробудились, леди Лорелея!.. — провозгласило тёмно-коричневое пятно уже знакомым властным голосом.
— Воды, — с трудом просипела я в ответ. Пятна кружились, словно в детской игрушке-колейдоскопе, и от этого чуть подташнивало.
— Принесите же ей воды! — крикнул кто-то. А тёмно-коричневое пятно приблизилось и пробежалось по моему телу тёплыми, даже горячими, пальцами.
— Она в порядке?
— Да… если вы не дадите ей прямо сейчас умереть от жажды!
Пухлая крепкая рука скользнула под мою голову и приподняла её, а губ коснулся прохладный край какого-то сосуда.
— Пейте, леди Лорелея!
И сосуд наклонился, обливая водой мои щёки. Я с трудом сделала небольшой глоток, закашлялась и приподнялась на локте, чтобы продышаться.
Цветные пятна перед глазами наконец начали обретать понятные формы, и через мгновение мне удалось оглядеться. Я лежала на мягкой шёлковой постели в прозрачном гробу, крышку которого бережно поставили рядом, облокотив о крупный, старый дуб. Вокруг столпились мужчины: восемь гномов и один человек. На лицах гномов застыло выражение крайнего умиления, на лице человека — лишь строгость и усталость. Он был немолод. Виски уже подёрнуты сединой, а в уголках глаз выразительные морщинки, но стрижка короткая, дерзкая, боевая. В руках — тяжёлый посох. Должно быть, боевой маг.
— Эрик, — сказала я, попеременно глядя в глаза каждому из них. — Где Эрик?
Гномы переглянулись и дружно пожали плечами.
— Простите, леди Лорелея, — одновременно нежно и твёрдо обратился ко мне человек. — Кто такой Эрик?
Мои губы дрогнули.
— Я не помню…
— Да расступитесь вы! — возмущённо воскликнул один из гномов, самый высокий, но самый тонкий из них. — Дайте же леди хоть немного в себя прийти! Помогите ей подняться и пойдём скорее в дом, вода уже небось согрелась!
— Тебе, Артен, лишь бы самому ничего не делать, — проворчал другой. Но ещё двое уже взяли меня за ладони и локти и помогли приподняться.
— Осторожнее, леди Лорелея, — проворковал один из них, с особенно крупным носом, похожим на огромную свисающую каплю смолы.
Тело не слушалось. Оно казалось ватным на поверхности и деревянным изнутри. С трудом мне помогли выбраться из гроба, и я встала ровно, чувствуя себя деревянной куклой, и всем телом ощущая, как ткань длинного белого платья колышется на ветру.
Мужчины ахнули. Даже человек, серьёзный и сдержанный, непроизвольно выдохнул, бросив на меня долгий взгляд пронзительных синих глаз.
— Позвольте представиться. Дортмунд Клаасский, подданный его величества Ульриха Седьмого и единственного, короля Семигорского.
Я смотрела на него и не находилась с ответом. Кто я? Где я? Что происходит? И почему на языке вертится без конца: «Где Эрик?»
