Книга Одиннадцать камней - Кэтрин Бат

кивнула. В этот миг, когда я бежала рядом с Эшером навстречу к Нералиде, я чувствовала себя невероятно сильной и готовой ко всему. Я могла бы положить полсотни древних, могла бы воспламенить деревья вокруг себя. Изрядный запас магии, потраченный сегодня, будто вернулся ко мне, и он плескался в моих руках.

Бусина стала невыносимо горячей, словно рвалась вперед еще сильнее, чем я. И вот, уже не я, а сердце в моей груди загорелось огнем. Я чувствовала ее, знала, что моя наставница совсем рядом. Готова была выкрикнуть ее имя, чтобы позвать, но едва сдержалась. Нет, мы должны подобраться незаметно!

И вот, наконец, мы оказались на поляне, залитой лунным светом, и светом тысячи звезд над нашими головами. На алтаре из камней и веток, лежало тело. Знакомая фигура в белом, а ветер тревожно треплет ее волосы. Но почему все вокруг залито кровью?

Мир резко поделился на две части. Внезапная тишина и безмолвие, словно природа затихла перед бурей. И едва я успела разглядеть бледное лицо Неры, как все резко перевернулось, ее губы едва прошептали мое имя: «Айрин».

Что-то подкинуло меня вверх, вырывая воздух из легких, переворачивая внутренности. Я быстро поняла, что произошло — мы с Эшером попали в силки, и взлетели над землей, словно раненные птицы. Как мы не заметили ловушку? Как можно было быть настолько невнимательными?!

— Я уже устал ждать вас. Думал, что заблудились!

Над поляной раздался знакомый голос. И смех. И пока мы барахталась в сети, словно жуки, упавшие на спину, краем глаза я заметила, что рядом с алтарем и Нерой появилась фигура в черном капюшоне. Я попыталась создать какое-нибудь заклинание, но любая попытка колдовать лишь причиняла мне боль.

— Как вам реквизит? Пришлось вытащить из кладовки моего предка, известного инквизитора, — продолжал смеяться человек внизу. Я резко прекратила вырываться из сети, повернула голову, чтобы разглядеть лицо этого человека во тьме.

Значит, это была ложь? С самого начала?

Из-под капюшона показалось знакомое лицо, и не надо уметь читать эмоции людей, чтобы увидеть эту победоносную ухмылку.

Это был Джайлс. Человек королевы Аквилегии. И это стало недостающим кусочком пазла, с которым все вставало на места. Но только знание это не принесло радости и облегчения. «Почему?» сорвалось с моих губ. Но, даже если я когда-то и узнаю ответ, я все равно не пойму.

Эмоции удивления, чувства предательства — все это ушло на второй план, лезвие ножа в его руке отразило лунный свет. А потом раздался крик, разрезающий сознание. Я не помню, мой ли это был крик, или крик Неры.

Но Джайлс ударил ее кинжалом прямо в сердце. И в глазах обеих, наставницы и ее подопечной, загорелась темнота.

Глава 10. Исток

Тошнота подкатила к моему горлу. Сердце, казалось, не просто колотится в груди, а выжигает в нем дыру, проедает легкие едким дымом, и я почувствовала, что каждый вздох наполняет мое горло пеплом. Горло действительно болит, кажется, я сорвала голос. Значит, это мой крик оглушил меня?

— Нет! Не трогай ее! Не трогай Нералиду! Нера! — наполнил лес крик. Мой крик. Но все это тщетно, нет смысла кричать. Отсюда, с высоты, я прекрасно вижу ее пустые и безжизненные черные глаза, белое, как мел лицо, чуть приоткрытые бледные губы. И кровь. Кровью переполняется собой весь алтарь, багровая жидкость стекает на траву. Я верю, что ее кровь никогда не впитается в землю, не смешается с дождем и снегом.

— Зачем ты это сделал? — я не узнаю свой голос, это хрип отчаяния, как у птицы, которой сломали крылья. Я чувствую, что мою кисть сжала рука Эшера, он тоже в силках, рядом со мной. Но я его плохо вижу, лицо быстро расплылось перед моими глазами. — Он убил… убил ее.

Мои плечи содрогались от плача, я схватилась руками за голову, словно попыталась раздавить свой череп. Это невыносимо. Это невозможно! Я не смогла спасти ее. И понимание этого не значит ничего больше, чем окончание. Ее жизни. И моей.

Эшер попытался удержать мои руки, прежде, чем я причинила сама себе боль. Но как он не понимает? Уже нанесен самый сильный удар, прямо по моему сердцу, и любая другая боль просто не сравнится с ней!

— Это был приказ, — наконец услышала я этот ненавистный голос, когда у меня кончились силы кричать. — Вы стали мешать нам. Королева приказала устранить вас троих, похитить камни.

— Это какой-то бред! — выкрикнул Эшер, молчавший все это время. Он прижал мою голову к своей груди, и теперь я отчетливо слышала удары его сердца. Сердце стучало быстро, как тот барабан на ритуале. Ритуал! Мы попали в ловушку, но Норберта же здесь нет! Если он не бросил нас, то должен помочь! Правда, в этом уже нет никакого смысла…

— Бред, что вы ослушались королеву, и не хотели отдавать камни по-хорошему, — выкрикнул Джайлс. — Бред, что ты, мальчишка без роду и племени, отыскал эти камни раньше нас и преподнес на тарелочке своему лорду. Бред, что мы не надавили на вас, и не отняли камни силой. Вы не понимаете, что это за камни, несколько недель потратили на то, что обмеряли их линейкой и взвешивали, как два экспериментатора-любителя. Вы не знаете, какая сила таится внутри!

Джайлс натянул веревку, что держала сети, и в ловушке уже совсем не осталось места. Я практически всем телом прижалась к Эшеру, но в этой ситуации, даже не смотря на боль во всем теле от веревок, это было больше плюс. Звук его биения сердца — единственное, что сохраняло меня в сознании, не давало провалиться во тьму.

— Думаете, мне хочется делать эту грязную работу? Убивать вас? Скажите спасибо Винсенту! Его твердолобость поставила нас всех в такое положение. Если бы он отдал камни, то эта женщина была бы жива, — он взмахнул в сторону Нералиды, лежащей на алтаре, и мое сердце сжалось еще сильнее, хотя казалось, куда сильнее. — И вы не оказались бы в этих сетях! Надо слушаться королеву, власть, а не противиться ей. Потому что в итоге все равно проиграешь, но хотя бы обойдешься меньшей кровью…

— Зачем вам эти камни? Что они значат? — спросил Эшер, его вопрос камней волновал судя по всему сильнее, чем собственная жизнь. Хотя, конечно, интересно, ради чего тебе приходится умирать…

— Ага, буду я сейчас вам проводить лекцию! — усмехнулся Джайлс. Он потер лицо свободной от ножа рукой. Руки его дрожали. — Я и так уже много вам