царапать их, по крыше скрежетали когти и стучали клювы, страшно завывал ветер. На улице поднимались вихри из листьев и палок, все это летело на избушку. Велес поднялся и сев на кровати начал что-то говорить, монотонно тянул слова, раскачивался взад и вперед, пальцы его вцепились в покрывало и силой сжались, словно оно могло удержать его от падения. Видимо он читал какое-то заклятие, птицы перестали бить клювами по крыше и царапать окна, просто сидели и выжидали, чего непонятно, облепили все окна и крутили отвратительными головами пытаясь рассмотреть, что происходит внутри избушки. Ветер затих и уронил листья на землю, даже деревья перестали шататься. Старик рухнул обратно на спину. Богдана уже поняла, что Велес больше не поднимется с кровати, не спустится по лестнице и ждут эти отвратительные чудовища его. Неприятный липкий пот выступил и заструился по спине, кофта холодила кожу, и девушка покрылась мурашками. Отойдя от окна, она посмотрела на старика. Испуг от птиц отступал и к ней возвращалось понимание, что Велес сказал, что он ее отец, а как же Ладимир и Мирина. Нет, Богдана замотала головой будто отвечая своим мыслям. Это было неправильно, она не могла принять эту правду.
— Подойди, сядь, они больше не тронут дом, я пообещал им, что сдамся добровольно, когда пробьет мой час. Тебе нужно услышать, тебе нужно знать. Ты дочь, моя потерянная дочь, которую я искал столько лет. Тебя надежно спрятали, но я нашел, с помощью того старика, — Велес еле разговаривал, уже почти шептал все слова, он снова пытался подняться, но сил его не хватало, глаза его уже не открывались, грудь тяжело поднималась и опускалась, сиплое дыхание вырывалось изо рта.
— Как, а как же моя семья? — Богдана не могла даже плакать от шока, вновь опустилась на стул у кровати.
— Они нашли тебя в лесу, еще младенцем, достойно воспитали и были тебе настоящей семьей, но проклятье, ты должна узнать о нем у своей матери, только она вправе тебе рассказать, — старик тяжело дышал, глаза его почти не открывались, лицо стремительно бледнело, губы так вообще уже были синими, казалось жизнь из него вытекает стремительно, — Никто больше не сможет тебе помочь, кроме нее. А ты должна жить и должна быть счастлива.
— Где я найду ее, если ты столько лет искал и смог найти спустя лишь долгое время. Мне не справиться с этой задачей. Как мне быть, я боюсь даже отойти подальше в лес без тебя, дальше дороги в сторону Вороньего гнезда лучше не ходить совсем, а если меня схватят? Что за проклятие? Я не буду счастлива, я уже все решила для себя, — у девушки крутилось столько вопросов в голове, что ей казалось она сошла с ума или Велес тронулся умом.
— Тебе придется вернуться в Воронье гнездо, Елизавета твоя настоящая мать, — он взял девушку за руку, сжал ее из последних сил пытаясь открыть глаза. Девушка повернулась к нему:
— Елизавета, княгиня Заболотская, ты сошел с ума? Она сгноит меня в подвалах, если я приду к ней с такими словами, моя мать не может быть этим чудовищем, да и ты сказал, что твоя жена обращалась в медведицу, а Елизавета…или стой, подожди, все эти изуродованные трупы, отметины в комнате, ее странные отлучки она до сих пор оборачивается? — девушка почти готова была трясти Велеса, чтобы он все ей рассказал.
— Да, но теперь для нее это тяжкое бремя, они нарушили правила оборота, разрушили ее магию, я не знаю, как. Послушай, найди ее она все тебе расскажет, у твоей матери, Мирины сохранились вещи в которых тебя нашли, княгиня сама их расшивала, она узнает их и поверит тебе, надеюсь сердце ее смягчится, и передай, что я любил ее всю жизнь, несмотря ни на что и тебя дочка, очень люблю, — казалось он вложил в эти слова свои последние силы, сипло потянул воздух в себя, его рука обмякла, грудь перестала вздыматься, глаза он больше не открыл, лишь из уголка побежала маленькая слезинка. Девушка наконец-то разрыдалась и упала ему на грудь и заплакала, приговаривая:
— Ну почему, почему рядом со мной одни несчастья и смерть. Велес, что я буду без тебя делать? Ты так много мне не успел рассказать. Как мне теперь быть, слышишь, очнись. Я не могу без твоих советов. А как же знахарство, кто теперь поможет не только мне, но и людям? Где мне взять на все это силы? Почему ты бросаешь меня? — Богдана еще долго сидела, склонившись над телом мужчины и всхлипывала, размазывая слезы по щекам. Иногда вскакивала и нервно начинала ходить по комнате от одной стены к другой, потом словно очнувшись задерживала взгляд на старике и снова падала на стул возле кровати беря его руку в свои ладони.
***
Гроза прекратилась, птицы Нави улетели и солнце озарило комнату, но девушке было все равно, она чувствовала себя такой одинокой, и еще долго просидела у постели Велеса, пока не наступило следующее утро. Когда солнце засветило в окно ярче Богдана очнулась от оцепенения, кое как стащила его тело, обтерла мокрой тряпицей и переодела. Сходила вниз, натаскала веток и сложила из хвороста большой костер, посреди двора, это заняло у нее почти весь день и уже на закате она, соорудив волокушу спустила тело старика вниз и вытащила его на улицу, руки ее были сбиты в кровь, но она не сдавалась, физическая боль и усталость немного притупляли горе. Когда она укладывала Велеса на погребальный костер сил у нее уже почти не осталось, слезы текли не останавливаясь. Закончив с приготовлениями, она прочла просьбы Богам, пожелала Велесу хорошего пути в Ирий и подожгла костер с четырех сторон. Слез у нее больше не было. Пламя взвилось так высоко, что казалось вот-вот лизнет небо и звезды. А вокруг вдруг стал расстилаться белый туман, за ним прилетели птицы нави и начали кружить причудливым хороводом в небе вокруг пламени, их карканье сначала слышалось девушке какофонией звуков, а потом вдруг слилось в единую погребальную песню. И Богдана сама не понимая откуда знает слова начала тянуть звуки, сначала тихо, а потом все громче и громче, пока силы не покинули ее, и она не упала на колени. Сил подняться у нее уже не было. Она завалилась на бок и завыла, тело ее сотрясалось, пока разум не отключился. Очнувшись через несколько часов от пробравшего до костей холода, девушка увидела солнце встающее над макушками леса. Поднялась и побрела
