и наконец возникли планеты. Все двигается в этой вселенной к центру мира, чтобы затем однажды вновь сжаться в единую точку, из которой последует новый взрыв. Этот цикл наши предки назвали Перерождением мирового огня. Но ежели всевозможные вещества собрались в одну большую планету, то не могла она не вобрать в себя вездесущего огня вселенной!
— Нет, Стратоник, и я покажу тебе однажды это, — после недолгой паузы, тяжелую речь, словно наполненную развевающей тьму истины, продолжил Люций, — я был в тех мирах. Там нет жизни. Только камни. Ничего, кроме камней. И тайные реки там не текут. Истина в том, что сила течет из-за пределов, где нет даже звезд. Течет в нашу вселенную, к её центру, где скапливаются светила неба.
— Но на чем основываешь ты свои слова? — в упор спрашивал оживший Стратоник, спор о сути устройства мира взволновал его, как ничто другое.
— Я видел это! — прохрипел демон, внезапно сверкнув своими холодными глазами, как молниями на грозовом небе.
— Ха, Люций, я тоже много чего видел, — префект оперся локтем на одно колено, — Но всегда ты говоришь, что покажешь мне нечто. Так дай же мне узреть ту невероятную истину, о которой ты постоянно лишь только роняешь слова! Не то станется, что эти слова всего то дополнение к твоему наряду, ты влачишь их везде, они звенят, как безделицы.
— Рано… префект Стратоник, рано.
— Зачем же тянешь время?
— Я хочу, — Люций злобно заулыбался, также направив в упор взгляд на Стратоника, — в последний раз насладиться содроганием твоей души, пока разум твой ещё не тронут истиной!
— Ужасен, как ты ужасен, — сухо сказал префект.
В шатер ворвалась Табия, с лицом испуганной оленихи.
— Элой! — крик её перерастал в визг, — где Элой!
— Мертв, Табия, — спокойной ответил Люций.
— Что… — беззвучно произнесли её губы, — мертв…
Лицо затряслось в нарастающих рыданиях. Табия пала на колени. Встал Люций и подошел к ней, снял свой плащ и укрыл её, помог подняться. Вместе они прошли к кровати.
Обессилев, Табия упала в постель и содрогнулась в рыданиях.
Стратоник и Люций вышли.
Тишина была кругом, только лабиринт застав из черной ткани был, что образовали множество загонов для сна серокожих тварей, где они копошились, спали, пожирали кого-то или дико лаяли друг на друга во внезапно вспыхнувшей драке. Огней было мало, но по границе лагеря костры горели.
— Как это случилось?
— Я забежал за ним первым. Ещё прежде, чем отыскать Табию. Когда я поднялся в главный зал, он уже стоял у окна. Дул ветер, и снег лежал у его ног, он, видимо, давно смотрел вниз или куда-то вдаль. И я успел окрикнуть его. Знаешь, повернувшись, он улыбнулся мне, — пауза, — перед тем, как упасть.
— Но разве демон умрет, упав с такой высоты, разве не воспарит он черной тенью?
— Если захочет, то нет. Элой знал, чем ему это грозит.
— Грозит? Что же будет ему? Ведь теперь он мертв.
— Это для демона не смерть. Элой слишком сильно устал. Он забылся. Демоны так легко не покидают своих тел, поэтому он решил упасть с вершины этого мира.
— Ты хочешь сказать, он мог остаться жив? Мы должны найти его!
— Тише, — резко прохрипел Люций, — нельзя, чтобы Табия слышала об этом.
Спустя какое-то время Стратоник приглушенно спросил:
— Она любила Элоя?
Люций нахмурившись глянул на Стратоника, на что тот отвел взгляд.
— Нет, он конечно же не останется в живых, никакое тело не выдержит такого падения. Но наши хозяева найдут его. Мучения ожидают Элоя. Он поплатится за то, на что покусился. Дух его будет пытаться скрыться в других мирах, но они все равно найдут его. Их кара неотвратима.
— Твои хозяева… я так и не смог узнать, кому же ты подчинен, Люций.
— Мои хозяева скоро придут, и ты сам их увидишь.
_____
Глубокая ночь.
Тихий снегопад.
Круглая луна была видна.
Мерно марширующие ряды рыцарей, заранее одевших латы перед боем, плотно шагали по дороге, далее плавно идущей вниз в гигантскую расселину, выстраиваясь перед спуском.
А наверху по краям уже бежали лучники и арбалетчики, раскладывали стрелы, собирали камни и тащили валуны, готовясь к своей засаде.
Где-то в вышине пролетел дракон. Таврион глянул на него бесстрастно, не предав никакого значения его появлению. Он начинал искренне верить, что орда тварей надвигается лишь для того, чтобы умереть под его ударами.
Кони на континенте были почти исчерпаны, нигде в конюшнях или опустевших деревнях не осталось лошадей, поэтому войско стало целиком пешим. Но за многие месяцы городских боев, рыцаре привыкли к пешему бою. И хотя теперь их было гораздо меньше, они, освещенные предыдущей славной победой, свято уверовали в своё превосходство.
Они сняли свои шлемы.
Вперёд вышел Таврион.
На том конце ущелья, что было длинной чуть менее одной мили, показались черные толпы. Они быстро шли одной большой рекой.
Встав на попавшийся рядом валун, Таврион также снял свой шлем и оглядел построившуюся тяжело бронированную фалангу, её белёсые доспехи отражали призрачный лунный свет. Лик стратега выражал уверенность и силу, глаза хищно сузились, разросшаяся борода выступала вперёд.
Лёгкое завывание ветра.
Гул нечеловеческих криков вдалеке.
— Рыцари! Этот день станет днем нашего триумфа. Близится последнее сражение этой ужасной войны. Силы врага на исходе. Обезумев, эти твари несутся в ущелье, где им уготована верная смерть. Так разобьем же их раз и навсегда, боги даровали нам этот мир, изгоним тех, кто противится их воле! И помните, что за нами последняя столица этого мира…
Он надел шлем. Последние слова его речи показались слегка овеянными мраком, ведь ни от кого больше нельзя было укрыть, как страшен их враг, и чем ближе он был, тем больше сомнений внутри людей возникало.
Свет, заполонивший их умы, боролся теперь с зарождающимся ужасом. Но пока они видели своего стратега и его решительность, то могли держаться уверено.
Таврион стукнул об камень своей двухсторонней секирой и спрыгнул, встав в первые ряды.
— Вперед! — крикнул он в сторону своему помощнику.
Рог протрубил наступление.
Белый штандарт над фалангой наклонился вперёд.
Фаланга двинулась.
Сражение началось.
Медленно и тяжело шагало рыцарство по рассыпчатому каменистому дну коварного ущелья. Вверху же в звездную щель превратилось в небо. Лязгали доспехи, шумели щиты и копья. Кроме лат, молчанием были скованы воины.
Когда наверху показались в небе десятки и сотни черных драконьих теней. Лучники стали пускать стрелы вверх, страх волной прошелся по отрядам стрелков, они стали выбегать из редких порослей и метаться меж валунов. Драконы летели на них, хватали отдельных лучников и
