я.
Я опустила плечи и вернулась на кровать. Устала объяснять и пытаться подобрать слова. То, как сказала ему об этом, звучало так, словно я была проклятым сталкером.
— Ты хоть представляешь, что стало бы с моей социальной и личной жизнью, если бы я сказала тебе в старшей школе, что влюбилась в тебя?
Он покачал головой.
Я уронила свою и начала щёлкать пальцами.
— Меня бы высмеяли. Ты рассказал бы своим приятелям, и поползли бы слухи. Сообщения бы так и летали, и я бы снова стала посмешищем. Я уже и так была социальным изгоем.
Он яростно возразил.
— Ни в коем случае, Хэдли. Я таким не был ни тогда, ни сейчас.
— Правда? — защищалась я. — Потому что я помню, что у тебя не случилось взаимных чувств с одной из новеньких в выпускном классе, и она не продержалась в нашей школе дольше недели, прежде чем перевестись в школу в соседнем городе.
— Кристал?
Я посмотрела на него.
— Ну, по крайней мере, тебе хватает порядочности, чтобы вспомнить имя бедняжки.
Он подошёл и сел на кровать рядом со мной. Матрас прогнулся под его весом, и мне пришлось передвинуться, чтобы не соскользнуть к нему. Как бы я ни желала прикосновений, сейчас было неподходящее время.
— Конечно, я помню её имя. Ты правда веришь, что я такой ужасный человек?
Когда я не ответила, он кивнул.
— Ладно. Может быть, я сказал Джареду, что Кристал передала мне записку, но я сказал ему это, не думая, что он побежит к самым большим сплетницам школы. Мы были друзьями, понимаешь?
— Да, я знаю.
— Итак, что же случилось с тобой? Почему ты позволила страху удержать тебя от того, чтобы что-то сказать?
Я медленно поворачивалась до тех пор, пока не оказалась с ним лицом к лицу. Моя нога оказалась поджата подо мной.
— Подумай об этом. Действительно подумай. Кем я была в школе, и как меня всегда тиранили. Ты правда считаешь, что дал бы идее по имени «Хэдли Мартен» справедливый шанс? Потому что не думаю, что ты моргнул бы и глазом по этому поводу.
— Насколько это было справедливо по отношению ко мне? Ты даже не дала мне шанса. Ты просто предположила…
— Конечно, я это сделала.
Я не собиралась рассказывать ему о том случае, когда на самом деле планировала рассказать ему. Я не сказала ему, что подслушала, как он высмеивал меня. Этот разговор и так зашёл слишком далеко. Я хотела боя, но без глубокого погружения. Все эти штуки с Ригли не должны были заходить слишком далеко.
Он наклонился и схватил меня за запястье. Я хотела отдернуть руку и сказать ему, чтобы он не трогал меня. Но, когда он прикоснулся, мне не хватило духу. Мне захотелось закутаться в его объятия и остаться там навсегда. Он заставлял меня почувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше. Он заставлял меня жаждать и желать его. Его большой палец выписывал нежные круги на внутренней стороне моего запястья. Это вызвало у меня дрожь. Я взглянула на него. Карие глаза уставились на меня. Желание бурлило в их глубине.
Я начала высвобождать руку, но он держал крепко.
— Нет. Просто позволь мне касаться тебя.
Тяжело сглотнув, я покачала головой.
— От тебя у меня кружится голова.
— Это хорошо или плохо?
— И то, и другое, — честно заявила я. — Когда я рядом с тобой, то не могу мыслить ясно. Я злюсь и становлюсь счастливой одновременно. Ненавижу то, что ты так долго мне нравился. То, что большая часть моей жизни была потрачена на тоску по парню, который никогда не заботился о том, чтобы узнать меня… вплоть до последних месяцев. Ты должен был видеть меня.
Я отчаянно пыталась сдержать слёзы, которые собирались у век.
— Ты никогда не видел меня.
— Эй, — он приподнял мой подбородок. — Я вижу тебя сейчас. Понимаешь? Я вижу тебя сейчас.
Я пожала плечами.
— Пока я рада. Я просто не знаю, достаточно ли этого.
Ригли кивнул, и на его лице мелькнула тень поражения.
— Думаю, что нам обоим нужен сон. У меня тренировка утром, и, кажется, было достаточно разговоров на данный момент. Я буду спать поверх одеяла, если ты хочешь забраться под него.
Он встал и откинул его.
Я переползла через кровать и залезла внутрь. Прохладные простыни, коснувшиеся кожи, соответствовали моему настроению. Свернувшись в клубок, я захотела исчезнуть. Мне хотелось переживать тот момент в коридоре снова и снова, но с другим концом. Я наблюдала, как Ригли подтыкает одеяло вокруг меня, а затем ложиться рядом. Мы оказались лицом друг к другу.
— Я никогда не делала этого раньше, — я произнесла эти слова так тихо, что не была уверена, услышит ли он.
Он услышал. Его глаза округлились.
— Никогда?
— Даже не целовалась.
— А как насчет Коллина?
Я чуть не рассмеялась. Коллин был спортсменом из бейсбольной команды. В детстве он был шутником и одним из парней, что воображали себя крутыми, пытаясь влезть в любую затею. Я должна была догадаться о том, что произойдет. Но вскоре он подружился со мной. И как то раз я пошла в кино, и он появился там. Я позволила ему сидеть рядом со мной, пока мы смотрели фильм, но ничего не произошло. На следующий день в школе Коллин распустил слухи, что мы целовались и он меня лапал. Куча дерьма, но я сделала всё возможное, чтобы игнорировать это. Я думаю, что только половина школы поверила ему. Он был отъявленным лжецом.
Я улыбнулась и закатила глаза.
— Никогда.
— Даже чуть-чуть?
— Нет.
На его лице появилась улыбка. Глупая, глупая улыбка, которая была заразительной.
— Что?
— Мне нравится, что ты этого не делала, и что у тебя нет опыта.
— Что? Почему?
— Потому что тогда я знаю, что всё, что ты пробовала, было только со мной. Обычно к этому времени большинство девушек целовались и доходили до третьей базы (прим. пер.: петтинг).
Я улыбнулась его бейсбольному сленгу и тому, как по-мальчишески он звучал.
— Или даже занимались сексом…
— Знаю. Но давай не позволим твоей симпатичной голове напридумывать больше, чем есть на самом деле. Не хочу краснеть здесь и сейчас.
Он рассмеялся. Смех был глубоким и резонировал по всей кровати, заставляя меня дрожать.
— Вот тот ротик, что мне нравится. Тот, что честен и напоминает мне о том, чтобы завязывать со всяким дерьмом.
Я помотала головой.
— Ты очень странный человек, Ригли Брукс.
— Это ты очень странный человек, Хэдли Мартен.
Я засыпала, глядя в бездонные глубины ореховых
