ли нам в нумера Со Хён Александровна, — я вспомнил, что она знает русский, а у меня отходняк, и мне всё равно, на ей настроение, — Вы любите шахматы?
— Ученик! Твоё поведение неприемлемо, о чём мною будет обязательно сообщено твоим родителям.
Не, ну точно, с головой не всё ладно.
— Вы хотите им сообщить, что целовались с их сыном прямо в коридоре школы? — Я скептически покачал головой, — Вы смелая женщина.
— А вы Юрий Евгеньевич! Избалованный мальчишка! — она гневно выдохнула, — разве можно так дискредитировать женщину.
Уела. Тяжело вздохнув, перейдя на корейский поклонился в пояс:
— Со Хён-сонсеним простите меня, я приму ответственность за свой недостойный поступок. — И тихо пробормотал разгибаясь, — мама меня точно убьёт.
— Иди в класс ученик.
В класс я заходил злой и расстроенный, ну чего я так взъёлся на Ким Со Хён, ведь реально веду себя как конченный мажор. Ещё и учительница корейского языка добавила настроения, указав мажору на недопустимость хождения по школе в уличной обуви.
— Юра всё нормально, — ко мне повернулась Карина, — у тебя такое лицо, ругали да?
— Хуже. Карин, я Ким Со Хён нахамил, стыдно аж жуть.
— Тишина в классе, — прилетело от учительницы замечание, — Сергеев-ученик сколько сложных падчимов знаешь?
— Одиннадцать сонсеним, — я встал и коротко поклонился, — мне нужно перечислить все сочетания?
— Нет, не нужно, как и вставать не нужно, — выдала мне молодая девушка.
Наверное, первый год преподаёт. Вполне себе ни чего, хорошенькая. Строгий костюм серого цвета с белой блузкой под пиджачком, юбка дудочкой. Наверное когда идёт, семенит ножками. В памяти всплыл яркий образ Мерлин Монро из фильма. Так что-то меня опять не на те мысли понесло, оставить Юра, сначала самолёты, сосредоточимся на корейском, лишним точно не будет.
Два урока пролетели не заметно. Я спокойно обсасывал свои мысли и планы по клубу НВП, накидывал себе тезисы потом их обкатывал, периодически срываясь мыслями на дуэль и на неправильную ауру принцессы. Но эти мысли я гнал от себя, нужно с отцом сначала обсудить, потом буду выводы делать.
Такси ждало у ворот, чёрный дорогой седан с неизвестным мне логотипом на капоте. Кьюнг Сун стояла рядом. Увидев меня, поклонилась и открыла заднюю дверь.
— Садитесь Господин.
Однако сесть я не успел, не дали.
— Господин подождите! — к нам со всех ног бежал Тэгю, прижимая к груди все четыре шпаги, ноша была не предназначена для такой переноски, клинки разъехались его руках веером.
— Господин простите я опоздал, — проговорил он задыхаясь, — куда мне положить ваши мечи.
Блин озадачил. В багажник не положишь, не поймут, да и французы могут обидеться за такое неуважение.
— Ты сильно спешишь? Нет, тогда предлагаю проехаться ко мне домой. Покажу тебе где живут мои шпаги.
— Конечно Господин, Тэгю склонился в поклоне, — это честь для меня.
— Тогда тебе на переднее сидение, — я повернулся, к молча стоявшей, Кьюнг Сун — скажи водителю, что бы посадил пассажира.
Но тот, уже и сам покинул своё место, шустро обежав машину, открыл переднюю дверь и с небольшим поклоном позвал Тэгю:
— Прошу дорогой клиент, садитесь.
К дому мы подъехали в молчании, неожиданно для меня ворота открылись и водитель по моему приказу подъехал к крыльцу.
— Кьюнг Сун обожди в машине мы быстро. Тэгю на выход.
— Хорошо Господин! — прозвучало синхронно.
Я бросил взгляд на девушку, сидит, руки на коленках спина напряженная.
— Всё хорошо моя Сун, — сжал её руку, — успокойся, я пока не могу представить тебя сёстрам, отец сказал завтра, значит завтра.
— Я дома, — произнес громко разуваясь.
— Пойдём Тэгю, — повернулся к мальчишке. — Э, ты чего застыл?
Помахав у него перед глазами рукой догадался повернуться.
— Мамочка родная роди меня обратно. — От неожиданности горло перехватило. — Лана! Лина! Охренеть пять раз!
По лестнице плавно спускались две, даже не знаю, как передать, две Богини, два Ангела. Волосы расчесаны на пробор и стянуты в два хвостика на которых на голове два банта, нет две круглых хризантемы, впереди, по бокам от челки, на грудь падают две прямых пряди. Сама грудь спрятана за топом, коротеньким таким, даже низ груди виден. Такое, блин, декольте только снизу. Мать моя, в горле всё пересохло. Голые животики, очччень сильно ниже пупка, перехвачены тонким пояском, с которого и спереди и сзади, свисают два куска материи, по видимому, изображающие юбки. И всё это, от бедра, с гордо поднятыми подбородками, глаза горят победой, соски торчат как пулемёты, а белизна сверкающих бёдер обжигает глаза.
Лана первая подошла, пальчиком вернула мою челюсть на место, зубы тихо клацнули, а девичьи руки обвили мою шею.
— Мой братик дома, — произнесла Лана и чувственно меня поцеловала. А у меня сразу прочистились мозги, и сердце снова затарахтело пламенным мотором.
— Так! А ну, стоять, боятся! — Я вытянул руку открытой ладонью, препятствием перед Линой, — вон лучше моего оруженосца поцелуй, его тоже оживить надо.
— Не нужно меня целовать, — Тэгю отчаянно покраснел, и в ужасе закрылся клинками, — Здравствуй Лина-нуна! Здравствуй Лана-нуна!
— Так Сёстры мы на пять минут, — Позвольте вам представить, так стоп. Тэгю, ты что знаешь моих сестёр? — тот закивал,
— А вы его знаете? Нет? Ну тогда представляю вам своего оруженосца, он сегодня выступил в таком качестве на дуэли, и вот теперь хранит мои шпаги…
— Дуэли! — в унисон закричали девчонки, и всё очарование момента как-то сразу пропало, и из принцесс девчонки обратно превратились, в очень красивых и очень милых, моих ненаглядных сестричек. Одна в таком касненьком платьишке, другая синеньком, красивенькие такие, с дракончиками. О совсем отпустило, уже и цвета различаю.
— Да все там штатно прошло и не интересно, ну и две шпаги затрофеил, — и смотря в шарящие, по всему, моему телу глаза — расслабьтесь всё правда хорошо закончилось.
И не давая им опомниться скомандовал:
— Тегю за мной, — сам же подавая пример, быстро рванул не верх, в свою комнату.
Пока мы возвращали мои клинки на своё место в ножны под
