Как обычно…
Пришлось бросить Кира одного в тёмной прихожей и срочно догонять беглеца.
— Вот ты где! — сгребаю в охапку перепуганного котяру. Глаза как блюдца, сердце вот-вот выскочит. Как обычно… — Ну вот куда ты всё время пытаешься сбежать? Кому ты нафиг нужен, кроме меня? Думаешь, кто-то вкуснее кормить тебя будет, а? Дурашка мой. Всё-всё, успокойся.
Блин, каждый раз после побегов цепляется за меня своими когтями, будто у него все девять жизней промелькнули перед глазами.
Возвращаемся в квартиру. Вайме! Душераздирающая картина! В прихожей горит свет. Макеев нашёл выключатель и замер соляным столпом.
— Ёпстудей, какая встреча! — кивает головой в проход из гостиной. — Серьёзный пацан.
— Это, да-а… — тяну с довольной ухмылкой. — Знакомьтесь. Кирилл, это Зевс. Зевс, это Кирилл!
Жестом руки командую собаке «сидеть».
Зевс мощный, сильный, мускулистый и элегантный доберман. Один взгляд Зевса, что называется, вместо тысячи пустых человеческих слов, внушает благоговение и ужас. Шрам на брови добавляет пару процентов к харизме и брутальности.
— Кирилл, это Шредер. Шредер, это Кирилл, — щёлкаю защёлкой на входной двери и спускаю кота с рук.
— Почему Шредер?
— Потому что он измельчатель и кромсатель.
— Колоритная парочка. И окрас у обоих зачётный.
— Угу, банда.
Тут сложно не согласиться, я не специально друзей по цвету подбирала, так вышло. Зевс чёрный с коричнево-красными подпалами. И Шредер в таких же оттенках, с чёрными расплывчатыми баранками по всему корпусу. Уменьшенный леопард, не иначе.
— У тебя всё хорошо, Кирюшечка? Трухнул? Нагостился? Уже уходишь, даже кофе не попьешь? Аха-ха-ха!
— Ты это, кончай юморить и махать конечностями, дай-ка мне лучше свой шарф.
— Зачем? Замёрз, что ли?
Протягиваю кашемировый шарфик, и Макеев тут же оборачивается им вокруг шеи, закинув конец за плечо.
— Где у тебя тут санузел?
— Дно пробило от страха? Вай-вай, какой конфуз. — смеюсь, указывая на нужную дверь.
— Багииира, — недовольно рычит Кир, но его заглушает предупреждающий рык Зевса.
Мой отважный защитник, не нарушая команды «сидеть», скалит свои клыки.
— Упс! Он не любит, когда на меня повышают голос. — скрещиваю руки на груди, вызывающе хихикая.
Ну, и что ты мне теперь сделаешь, агрессор? Могу хоть стопятьсот раз обозвать тебя Кирюшкой-финтифлюшкой, и ничего мне за это не будет. Эх, жаль, что нельзя везде с собой собаку брать. Ты, Макеев, ходил бы у меня как шёлковый.
— Зевс, фу! Я свой! — неожиданно командует Кир, быстро разувается и уверено шагает вперёд.
Охренеть! Зевс принюхивается и пропускает наглого гостя.
— Ну, и что ты на меня смотришь? Иди, — даю своего рода команду «вольно» растерявшемуся охраннику. — Вот так, Зевсушка! Всегда бывает первый раз. Раньше мимо тебя никто не проходил.
Кирилл не перестаёт меня удивлять.
Вот, ка-а-ак? Как он это делает? Что за магия такая?
— Так-так… — слышится из-за приоткрытой двери в ванную. — Второй зубной щётки нет. Нет мужских полотенец, нет мужских гелей-шампуней. Арский не моется? И зубы не чистит? Или не бывает здесь?
Мы вместе с Зевсом ошалело наблюдаем за каждым движением Макеева. Как он беззастенчиво открывает и закрывает шкафчики. Как бессовестно булькает водой в остывшей набранной ванной и болтает не выпитое вино в моём бокале.
Хотела понежиться, расслабиться в свой выходной, но не вышло. Я так быстро сорвалась в роддом к Нике, что не запомнила даже, заперла ли входную дверь. Слава богу, что свечи всё-таки потушила перед уходом. Поэтому и спешила домой, чтобы проверить.
— Не твое дело. — выдавливаю из себя ответ на вопрос.
— Так бывает или нет?! — грубо настаивает Макеев.
— Нет!
— И в чём причина?
— Причина смотрит на тебя, пуская слюни до пола.
— Ри-и-ина, комплимент в самое сердце. — лыбится нахал от уха до уха. — Иди ко мне, я вытру твои слюнки.
— Я про Зевса! Ну, какой ты придурок!
— Аха-ха-ха! Зевс молодчина! Зевс лучший! Витя чужой, не пускай его сюда. Вообще никого сюда не пускай. Кроме меня… Я свой… — Кир нахваливает мою собаку и гладит по массивной голове.
Зевс «сломался»… Что происходит? Видели когда-нибудь улыбку добермана? До этой секунды Зевсушка улыбался только мне. У! Предатель!
— Ну всё? Обыск окончен? Вали давай! — шиплю со злостью гремучей змеи, пока Зевс тащится от почесу́шек Макеева.
— Пу-пу-пу, заварю-ка я кофейку. Зевс, хочешь кушать?
— Чего?
А-а… Всё, поздно, уже спелись. Зевс, оглядываясь, цокает в сторону кухни, Кир следует за ним. И Шредер за компанию поспевает, прям хвост трубой.
Писец какой-то! Пятнадцать минут в квартире и всех уже приручил.
Куда деваться? Иду на шорох закрывающихся дверок шкафов.
— Пфу-пфу, сдуем пыль с фарфоровых чашек. Только одной постоянно пользуешься? Твоя любимая? — выставляет на стол кофейную пару.
Отвечаю глубоким вздохом нетерпения и раздражённости.
— Зевс, это что такое? — замечаю хруст лакомства.
Как же так? Ест из чужих рук? Ладно Шредер трётся о Макеева, как о родного. Он же кот, что с него взять? Но Зевс… Не ожидала…
Виновато прижав уши, всё же выплёвывает собачье печенье на пол.
— Так бухтит мило, — Макеев комментирует звуки, издаваемые ворчуном. — Зевс, обидно, да?
— Безобразие!
— Ну разве можно такого обижать?
— Ох, Зевс… Все занятия с кинологом коту под хвост… Никакого больше тебе кресла. Спать будешь на полу! — объявляю наказание.
Кир стебётся надо мной:
— Где это видано? Срочно извинись и выдай ребёнку вкусняшек. Или собачью опеку вызвать?
— Говори, говорун… Получишь ты у меня на орехи! — стреляю взглядом в пах Макеева. — Или по орехам.
— Ух, садюга какая! — мотает он головой и, присев на корточки, ободряюще похлопывает собаку по грудине. — Не переживай, Зевс, сейчас мама одумается, зацелует тебя и снова ты будешь «сладким зайчиком». Женское сердце отходчиво.
— Сейчас! — рявкаю я в сердцах.
Сверкая улыбкой, Макеев поднимается и вдруг кладёт горячие ладони мне на плечи.
— Не ревнуй, — наклоняясь шепчет, утыкаясь в шею. — Не ругай его. Пацану мужского общения не хватает… Иди ко мне, не сопротивляйся, не провоцируй его. Покажи Зевсу, что тебя могут не обидеть, а наоборот, могут любить…
Что?!
Я, конечно, нисколечко не сомневаюсь, даже уверена, что меня «могут любить». Но это прозвучало из уст Макеева… Оговорился? К слову пришлось?
«Любить…» «Любить…» Эхом в голове.
Кир плавно притягивает к себе крепче. Так, что у меня перехватывает дыхание.
Двести двадцать ударов сердца. Глаза от шока нараспах. Одна рука жёстко сжимает талию. Вторая скользит выше, на затылок. Его шумное свистящее дыхание на моих губах.
— Ах-м-м, — гасит стон поцелуем.
Зажмуриваюсь. И… Поднимаюсь навстречу, оплетая руками шею. Зарываюсь пальцами в его волосы.
Да-да. Умом понимаю. Просто так сказал. Но… Что уж там, кому душу продать? За ещё одно его слово «люблю»?
