что творить то, что творил ты — это безнравственно и чудовищно, Клейтон.
— Слышь, старик, хватить мораль читать. Я не прошу меня отчитывать, ты моя мама? Тебе не понять, чего я добился и во что смогу превратить этот мир. Бесполезно говорить с тобой и об твоём любимом батьке, который убивал человека за человеком только из-за того, что они уходили с Эдема. Я зло для тебя несмотря ни на что, а значит ты просто сгинешь. Сдохнешь как собака, ничего не добившись и потеряв абсолютно всё.
Жёлтый булькающий луч вырвался из вытянутых нежных рук и столкнулся с огненным щитом, огромным и шумным, непреодолимым и по-настоящему спасающим Саркиса. Энергия ручейками потекла по нему, как вода по камням, стекая вниз, лужей собираясь на красной адской земле.
Напор не слабел. Концентрированная чистая энергия давила на щит, прогибала его, заставляя богатыря стиснуть зубы и постыдно закряхтеть от напряжения.
Щит держался, хоть и трещал. Энергетический луч медленно стал гладить магическую защиту, перенаправлять удар то в один угол, то в другой, пока щит не проломился, не погас, не оголил тело разочарованного и злого Саркиса. Луч вошёл в его тело, пронзил насквозь, а следом прилетели стрелы, заставившие эдемского мага подлететь, задрожать прямо в воздухе и рухнуть аккурат у голодных демонических голов.
— Не трогайте этого горе-бойца. Ему немного осталось, дайте я преподам своей совести полезный урок, — расплылся в улыбке Клейтон и стремительно подлетел прямо к дымящемуся, но уже встающему на ноги Саркису. Посох мага треснул, вероятно от плотного луча, а может и от стрелы. Хотя рука Саркиса с силой сжимала артефакт, дрожа от напряжения и необъяснимой злобы. Наверняка посох треснул от его собственной крепкой руки.
— Как поживаешь, брат? Может хочешь напасть на меня хоть раз за бой? Показать свою силу, отстоять собственную правду. Хочешь же, да? — крылья закрутили Клейтона, превращая его в настоящий ураган, в божественный ураган, обрушившийся на Саркиса и подхвативший его куда-то вверх. Полёт сопровождался пронзительным, будто бы птичьим свистом. Стрелой два брата взлетели над всем городом, взлетели прямиком к алому светилу и чёрному беспросветному небу. Клейтон отпустил Саркиса и широко взмахнул своим крылом, пройдясь по телу богатыря, окропив его тёмной кровью. Эдемский маг полетел вниз, хватаясь за живот и отчаянно дёргая в воздухе крепкими ногами.
— Хочешь больше? — Клейтон совершил крутой вираж, оказался с правого бока. С пальцев сорвались мелкие трещащие шарики, буквально горошинки, полетевшие на Саркиса и заставившие его тело задёргаться в воздухе. Богатырь закашлял густой кровью, а Клейтон круто повернул в другую сторону, вновь прицеливаясь и вновь выпуская мелкие горошинки, громко разряжающиеся о тело Саркиса. После этого Клейтон крутанулся и ударил с разворота тонкой, но быстрой ногой, спрятанной под складками божественного одеяния. Саркис, словно Дон, водный архимаг, изменил направление, летя, как груша для битья. Клейтон устремился за ним на своих больших крыльях.
— Ты будешь биться? Или нравится чувствовать себя птицей, бороздящей небесные просторы? — глумился летящий за ним златовласый мятежник, вытянувший руки, на конце которых уже появились длинные, желтовато-мерцающие острые когти, полные новой свежей маны. Клейтон снова раскрутился на своих широких крыльях и, как таран, понёсся на Саркиса, подцепляя его когтями, метая его направо и налево, по всему тёмному безоблачному небу, размашистыми движениями раня своего брата всё сильнее и сильнее. Саркис кряхтел, выл от боли, но надёжно укрывал посох с чудотворной магией, оберегал его, подставляясь под каждый удар магических когтей, вертясь в разные стороны, как юла, не замечая петлявшие за ним кровавые струи, чертившие в воздухе невероятные узоры.
Удар по скуле, удар по животу, вспарывающий хороший удар по груди и молниеносная, как стрела, атака тонкой ногой, воспламенённой чистой энергией. Эдемский маг менял траекторию своего полёта, он терпел каждый удар, каждую магическую пощёчину Клейтона, пока не рухнул вниз, прямо на каменную землю, не чувствуя своё тело и сохраняя надежду. Надежду на то, что его брат смог растратить львиную долю своих сил. Саркис кряхтел, смотрел на окровавленную ладонь, на грязное, избитое, израненное тело, пытался смотреть и на тёмное небо, по которому бороздила белоснежная яркая точка, так похожая на лёгкую снежинку, несущуюся на красивейших крыльях.
— Столько потратил, столько дрался, и ведь он всё ещё силён… Такое ощущение, будто мана его бесконечна, — раздосадовался богатырь, кулаком круша эту землю. Землю умирающего Нижнего мира.
— Так и будешь лежать, Саркис? Не надоело бороться с самим собой? Я протягиваю тебе руку, брат, почему ты отвергаешь её, не давая мне и шанса? Бога не вернуть, как не вернуть и других людей, отдавших свои жизни за исполнение Плана. Больше нечего терять, Саркис, важен результат. Результат, который я подарил не только себе, но и тебе…
— Молчи. Прости молчи, Клейтон… Ты человек, отринувший свои воспоминания, прошлое, ты пожертвовал друзьями, роднёй, миром… Твой путь — это путь Сатаны, путь подлеца и обычной крысы. Какого прощения ты хочешь?
— Не играй ты в миротворца. Грешил не только я, грешил каждый человек в этом мире. Тем более грешил Бог, ты же знаешь о том, что этот человек ответственен за весь кошмар, в который превратились жизни простых людей. Ты осуждаешь меня, но не осуждаешь собственного Отца. Это так то ты ищешь справедливости? Ты хочешь прикончить меня за мои грехи, но ты же не сможешь победить меня, черноволосый грубый уродец, — констатировал факт Клейтон, надувший щёки и неожиданно выпустивший кричащую энергетическую струю, рассёкшую воздух и упавшую аккурат в кристально белую стену, в лёд, составленный из множества-множества маны. Лёд захрустел, но это было не столь важно. Саркис больше не мог ждать. Он использует последнюю магию и добьётся успеха, как добивался его всегда. И нескольких мнений на этот счёт быть не могло.
Эдемский маг выскочил из-под разваливающегося щита, прицелился и закрыл глаза, не в силах смотреть на три огненные сферы, вылетевшие прямиком с его грубых ладоней. Следующие буйные, весёлые шары устремились направо, тогда как на левую сторону неслась пламенная дуга, кричащая, как птица перед смертью. Клейтон взмахнул рукой, прочертил ловкими пальчиками большущую желтовато-белую сетку, которая буквально с одного касания погасила всё неистовое пламя, в разных формах стремящееся уничтожить мятежника, преступника, предателя. Жёлтая сеть всё ещё таинственно моргала, когда тонкий слой льда сковал её, сковал крепко, чтобы бушующие огнешары прорвали её, дробя на мелкие замороженные части, и рухнули прямо в довольное лицо Клейтона. Часть огненных сфер умчалась куда-то в небо и только последний из них впился в руку златовласого мятежника,
