и еще ему показалось, что он слышит, как всегда такой спокойный Чу Ваньнин с непривычным волнением в голосе выкрикивает его имя.
Он хотел отозваться.
Он хотел ответить:
Учитель…
Я признаю тебя.
Как я могу не признать тебя.
Ведь на самом деле я помню, что в тот год под цветущим деревом я поклонился тебе, как наставнику.
Но ты не согласился принять меня.
У меня тоже есть гордость и чувство собственного достоинства. Я так боялся, что вам не понравились мои врожденные качества[224.3] и потому впоследствии притворялся, что был слишком молод и все забыл.
Позже, когда вы захотели меня признать, я побоялся, что это причинит вам вред…
Но сейчас все хорошо.
У меня есть Учитель, я пересказал маме тот отрывок «Свободного скитания», с Е Ванси и Наобайцзинем все в порядке.
Кроме того, я ведь и подумать не мог, что перед смертью получится вновь съесть дольку мандарина.
И тот человек... сам очистил его…
Это был вкус тех самых мандаринов, которыми он кормил меня в детстве.
Такой сладкий хороший вкус…
В одно мгновение душа Наньгун Сы рассеялась, все поблекло и растаяло, как мираж. Все былые мечты и стремления стали прахом и исчезли без следа.
Договор на крови был восстановлен.
Озеро Духа Дракона вдруг вспыхнуло, и от него начало распространяться ослепительное сияние, уничтожающее всю нечисть на своем пути. Словно тысячи разящих драконьих мечей, свет от озера с легкостью сокрушил жуков из хвоста дракона, змей из его чешуи и удерживающие поток трупов снаружи извивающиеся жилы дракона, обратив все в прах и пепел.
Выскочившая из тоннеля окровавленная Е Ванси увидела лишь тень падающего в озеро Наньгун Сы, а потом сияние затопило кровавый пруд, осветив потрясенные лица заклинателей, жалобно скулящего Наобайцзиня и Чу Ваньнина, который нагнулся и крепко обнял волка…
Меч выпал из ее руки, с лязгом ударившись о землю.
— А-Сы!
Ее хриплый надрывный крик, казалось, мог расколоть Небеса!
С ног до головы покрытая ранами Е Ванси, шатаясь, сделала несколько шагов. Прежде чем она дошла до берега кровавого пруда, прежде чем пролила первые слезы, эти раны и безумная душевная боль подкосили ее. Змеиный яд распространился по телу могильным холодом, грозя обратить ее плоть и кости в лед.
— А-Сы…
Неровной походкой, шаг за шагом, задыхаясь, она сначала пошла, а потом попыталась бежать. Ее посиневшие губы беззвучно двигались, слезы лились ручьем. У нее больше не было сил держаться, и она упала на холодный камень.
Перед глазами пульсировала тьма, но она продолжала царапать каменный пол окровавленными пальцами, пытаясь ползти вперед.
Прекрасно понимая, что уже слишком поздно.
Прекрасно понимая, что она своими глазами ясно видела, как Наньгун Сы бросился в Озеро Духа Дракона.
Прекрасно понимая, что он уже мертв.
Но разве можно с этим смириться? Разве можно по своей воле такое принять... понять и принять?!
Казалось, что если из последних сил доползти до края озера, то еще можно вернуть любимого человека. Казалось, пока она цепляется, пока не отпустила его, Наньгун Сы еще может вернуться к ней.
Он ведь обещал.
Перед тем как она вошла в тоннель со змеями, он совершенно точно пообещал ей…
Он же сказал: «Здесь очень темно. Я знаю, что ты этого не любишь, но ты продержись немного, а я скоро вернусь».
Слезы неудержимым потоком катились по ее лицу.
Упорно отказываясь сдаваться, она, стиснув зубы, преодолевая слабость и судороги, продолжала ползти вперед, пока не добралась до берега уже потухшего Озера Духа Дракона.
Я пришла.
А ты?
Перед глазами лишь темнота, вокруг очень холодно. Если опять нападут злые духи или ядовитые змеи, ты ведь можешь, как раньше, величественно обернуться и кинуть усмиряющий нечисть бумажный талисман?
Можешь снова сказать мне всего одну фразу: «Следуй за мной, я защищу тебя»?
— Наньгун Сы... А-Сы... — задыхаясь от слез, она зарыдала в голос, — вернись! Ты же дал слово человека чести, что в будущем будешь защищать меня! Вернись!
Но этот надрывный крик не длился долго. Сильный яд и раны наконец сломили ее, и она потеряла сознание. Последнее, что сделала Е Ванси — это протянула руку и коснулась внутренней стенки Озера Духа Дракона, словно силясь поймать за одежду упавшего в него человека и удержать рядом с собой.
Как же так, ведь на самом деле все уже налаживалось... они нашли способ сдержать неустойчивое огненное духовное ядро А-Сы, люди перестали их так сильно ненавидеть… вскоре все это должно было остаться позади.
Но снова наступила тьма, и на этот раз для нее уже никогда не наступит рассвет.
— А-Сы… — пробормотала Е Ванси и, наконец, медленно закрыла глаза.
Магия духа злого дракона была подавлена. Принеся в жертву свою кровь и плоть, Наньгун Сы укрепил почти разорванную связь. Теперь, когда его душа была заключена в кровавом пруду, вряд ли Сюй Шуанлинь смог бы разрушить родовой договор на крови.
Все было кончено.
На горе Цзяо больше не осталось ни травинки, ни дерева, которые сумел бы использовать Сюй Шуанлинь. Пусть Наньгун Сы и не обладал сверхчеловеческими способностями[224.4] Наньгун Чанъина, но именно он в итоге вырвал когти и зубы Сюй Шуанлиня.
Все вокруг молчали, в повисшей тишине были слышны лишь слабые стоны раненых.
Когда сияние кровавого пруда начало рассеиваться, Мо Жань подошел к Чу Ваньнину. Низко опустив голову, тот сидел с закрытыми глазами. Обнимающие Наобайцзиня руки были бледными и холодными, как лед, с проступившими от напряжения бледно-голубыми венами.
— Учитель…
Чу Ваньнин ничего не ответил. В конце концов, он просто положил Наобайцзиня и колчан для стрел Наньгун Сы рядом с Е Ванси.
Когда он поднялся, в глазах его стояли слезы, но стоило ему взглянуть в сторону прохода, ведущего к Платформе Призыва Души, и эта влага превратилась в ломкий лед.
Чу Ваньнин не произнес ни слова, но, когда он шагнул в непроглядную тьму тоннеля, в его руке расплавленным золотом заструилась Тяньвэнь.
Мо Жань и все ученики Пика Сышэн в полном молчании последовали за ним.
Никто не проронил ни звука и никто ни о чем не спросил.
Что значит возглавить наступление? Все прекрасно понимали, что значит идти в бой в первых рядах, но ни один не струсил и ни один не отстал. За ними следом пошли люди Дворца Тасюэ, а потом Гуюэе…
Прежде чем войти в тоннель, Цзян Си приказал нескольким не до конца излеченным целителям нести дозор:
—
