ингредиентов высшего качества, другое дело из опустошённых, высосанных жадным проходимцем.
Словно наказывая себя за одни только мысли о подобном, я спрятал их в шкатулку ещё тогда, когда они щедро истекали стихией.
Судя по тому, что Пиатрий за мной ещё не спустился, время ещё не вышло, а делать здесь уже нечего.
Окинув напоследок иссечённый стол, превратившиеся в груду лохмотьев перчатки и осколки ножей, я отвернулся, толкнул дверь и неспешно принялся подниматься, размышляя, чем заняться дальше. Погрузиться в жетон и оттачивать техники или же заняться переделкой одной из техник под себя? Или сегодня заняться сражениями? Можно снова поставить против себя сразу два десятка Пр…
Я замер, не успев опустить ногу на очередную ступень. Да и разговор сам с собой прекратил, сосредоточившись на настоящем мире и том, что доносилось до моих ушей. Вернее, не до них, но тут уж я не знаю, чем я слышу мыслеречь. Возвышением? Душой, что стремится к Небу?
Неважно на самом деле, хотя и нужно поискать обо всём этом книги в библиотеке. Но потом.
— Моё терпение на исходе.
— И это странно. Я сразу оговорил время, которое необходимо подождать. Оно ещё не истекло.
Этот голос я знал. Пиатрий. Но кто первый? Он кажется мне знакомым, а много ли людей я знаю в этом городе?
Алрос? Дамзор? Агиш? Нет, точно не они.
— Это ты проводишь время с пользой, я же трачу его впустую.
— Так займитесь своими делами, вернётесь к вечеру, тогда и поговорите с моим работником.
— Ты не обнаглел ли, Пиатрий?
— Я? Вы сказали мне, что он поможет мне, а теперь, когда он действительно помогает, это я вдруг решил всё переиграть и отобрать его у себя же? Так делаются дела? Таково слово Ян?
— Придержи язык, Пиатрий. Он должен был всего лишь решить твою проблему с выходами, освободив тебе…
— А я нашёл ему гораздо более лучшее применение, старший, в то время как вы почему-то хотите лишить меня всего. Даже того, о чём мы договаривались изначально.
— Я? Это смешно, Пиатрий. Я, как и ты, лишь выполняю приказ старших.
— Пусть так. Но вы же должны понимать, что в такой спешке нет ни мал…
— Ты словно не знаешь, как старшие не любят ждать. Сам-то любишь слушать оправдания своих мастеров, будто зелье можно сделать и с утра, ничего страшного в том, что они сейчас пьянствуют нет?
Мыслеречь смолкла. Словно там, наверху, над моей головой перешли к обычным словам, замолчали, прожигая другу друга недовольными взглядами или просто отошли за пределы моей необычной способности.
Но кое-что я успел понять, как и вспомнить второй голос. Действительно, не так уж много я знаю людей в городе Ян и ещё меньше из них тех, кто сами Ян.
Я, наконец, опустил ногу на ступеньку, завершая шаг и неспешно двинулся наверх.
Всё же верным было моё второе предположение. Ни Пиатрий, ни Нулар, не ушли, не ругались вслух, а молча стояли друг напротив друга, словно им уже не нужны были слова.
При виде меня Пиатрий расплылся в улыбке, подскочил, выхватил шкатулку и на миг приоткрыл её. Крохотная щель, не больше волоса. Но этого хватило, чтобы по нему стегнуло стихией стали, оставляя на щеке и носу царапины. Впрочем, от этого улыбка Пиатрия стала лишь шире.
— Отлично, отлично!
В руку мне тут же ткнулся кисет.
— Вот как доваривались: камни, лечебные зелья, твоя доля от контракта. Ох, тебе бы привести себя в порядок, смыть кровь с лица, но у меня гость, Орзуф. Гость, которому я не могу отказать. Вот, — жест Пиатрия был более чем красноречив, если, конечно, считать меня полным дураком, который ослеп и не видит Нулара, — Старший Нулар очень хочет с тобой поговорить, я оставляю вас одних, а сам в мастерскую, пора и мне поработать.
Пиатрий отступил, развернулся, торопливо шагая по дорожке прочь от меня, но в голове раздался его голос:
— Орзуф, прислушайся к моему совету. Ян, конечно, заплатят тебе много, много больше, чем смогу заплатить я. Но стоит ли риск этих денег? С тобой мою лавку алхимии ждут отличные времена, подумай об этом. Ещё три-четыре таких зелья и мы ещё поглядим, чья слава лучшего алхимика будет греметь на аукционе.
Я смолчал, потому что ответа явно не требовалось, бросил кисет в свой и перевёл взгляд на Нулара.
Он по-хозяйски повёл рукой, указывая на беседку чуть дальше. Ту самую, где Пиатрий уже дважды сидел со мной.
Но если Пиатрий поил чаем, вёл беседы, что-то предлагал, то Нулар начал очень странно.
— За тобой отправилось двадцать Предводителей, и все они вернулись обратно в город. Как-то слабо верится в то, что ты, Орзуф, готов прощать всех, кто поднимает на тебя меч.
Я удивлённо переспросил:
— Что я слышу, старший? Стражник семьи Ян недоволен тем, что я никого не убил?
Он сморщился, откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы в замок:
— Терпеть подобное не люблю. Давай будем откровенными.
Он явно ждал моего ответа, поэтому едва я понял, что молчание затягивается, кивнул:
— Согласен, старший.
— Ты пришёл из Штормового. Явно скрываясь. Ты прятал раны, солгал о своём имени, скрыл своё Возвышение и продолжаешь его скрывать.
— Я не…
Нулар расцепил пальцы и поднял одну руку, останавливая меня.
— Не стоит. Я лично оценил тебя в тот день, да и сейчас совсем не слеп. Тогда ты был ранен, истощён, но опасен. Сейчас ты опасен вчетверо больше, а я совсем не мальчик для битья. Да и факты говорят сами за себя — ты был готов убить Алроса, когда вмешалась стража, ты слишком легко управляешься в подвале у Пиатрия. Первая звезда Предводителя? Это даже не смешно.
Я съязвил:
— Властелин Духа?
Но Нулар заставил меня поперхнуться ухмылкой:
— Как скажешь. Хотя я бы в споре поставил на верхние звёзды Предводителя. Седьмую, её порог, — помедлил, не сводя с меня глаз. Хмыкнул. — Всё равно не хочешь признаваться? Ну, твоя воля. Вернёмся к моему делу. Всё сложилось даже лучше, чем я ожидал, Дамзор притащил с собой ещё и десяток парней из других союзов, чтобы на их глазах втоптать тебя в землю. А ты должен был втоптать их самих, опустив союз Железного Кулака на землю. С чего ты сдержался?
Я изумлённо спросил:
— А с чего я должен был не сдерживаться?
Нулар скривился:
— Давай так. Ты пришёл скрываясь, постоянно оглядываясь на портал и зыркая по сторонам, словно боялся, что тебя прямо здесь начнут хватать, но при
