счастью, все обошлось. Сильно пострадала, но осталась жива. Правда, заявление все равно было — ее родственники написали. Завели дело, и… мне грозил реальный срок.
Я тут же вспоминаю жуткий рассказ Алисы и то, как Арбенин-старший разрулил проблему Егора. Наверняка и здесь мог помочь. Собственной-то жене. Если бы захотел…
Но в ответ на мой незаданный вопрос женщина вздыхает.
— Нет, мой муж не вступился. Как раз наоборот. Эта авария была ему как будто на руку. Разом помогла все решить. Он согласился помочь лишь при условии, что я уеду. Одна. Оставлю Егора ему и никогда больше не появлюсь в их жизни. Или отправлюсь за решетку, а Егор — в детский дом.
— Что?! — уже в который раз за сегодняшний нескончаемый день кажется, что я ослышалась. — Но этого не может быть! Он не отдал бы своего родного сына в детский дом!
Ольга горько усмехается.
— Ты слишком плохо знаешь его, Юля. Ради своих целей он и не на такое пошел бы. Тем более… — замолкает, и остальное я угадываю. Убеждаюсь в том, о чем уже думала когда-то.
— Егор не его сын, да?
Глава 25
— Мы познакомились, когда я уже была в положении. С отцом Егора, настоящим отцом, к тому моменту уже расстались. Хотя нет, не так. И не встречалась толком. Я была в него влюблена, а он просто воспользовался ситуацией. Уехал еще до родов. И из города, и из страны. Родители оплатили ему учебу где-то в Европе. Ни я, ни ребенок в их планы не вписывались. А потом появился Александр и превратил мою жизнь в сказку. Засыпал подарками, окружил вниманием. Уверял, что никого так не любил. Что никогда не попрекнет чужим ребенком. Воспитает, как своего.
Даже не соврал, — с тоской думаю я. Илюшке досталось не больше любви от отца, чем Егору. По всей видимости, этот человек вообще не умеет любить. Просто не знает, что это такое. Сам живет с заледеневшим сердцем, и другим ломает жизни…
— Почему же тогда он не отпустил вас? Если бы Егор был родным, я бы еще могла это понять, но так…
Знаю, что задаю неудобные вопросы, но у нас вся ситуация слишком далека от зоны комфорта. Ольга грустно улыбается мне.
— Ты еще не поняла, что он не из тех, кто отступается? Особенно от того, что считает своим? Здесь дело не в физическом родстве даже… Он слишком много вложил в нас с Егором. Сил, средств. И потом, все друзья и знакомые считали, что это именно его сын. Признаться в обратном означало бы уронить себя в их глазах. Арбенин никогда бы не пошел на такое.
— Вы даже не представляете, как мне жаль… — сейчас, видя, что на самом деле испытывает эта женщина, всю боль, что ей пришлось пережить, я больше не могу на нее злиться. Да и сама-то чем лучше? В моем прошлом — такая тьма, что туда заглядывать страшно.
— Юль, — тихо зовет меня Ольга. — Расскажи. Тебе станет легче.
Легче? Это вряд ли. Беда в том, что даже если бы я знала, к чему приведет тот мой поступок, знала, что потеряю Егора, все равно сделала бы то же самое. Потому что иного выхода не было. И это самое ужасное — безысходность. А теперь уже не исправить ничего. Но мне и правда надо все рассказать. Не потому, что жду облегчения. Не осталось сил держать это внутри, день за днем коря себя за случившееся.
Начинаю говорить и внезапно понимаю, что мои слова звучат более чем банально. Никакой драмы. Просто классическая ситуация, которые происходят сплошь и рядом. О таком часто пишут в романах, показывают в слезливых фильмах. А в жизни… даже рассказывать-то особо не о чем.
— Моя сестра встречалась с парнем. Мажором. Красивым, богатым, успешным. Идеальным, как ей казалось. Настя влюбилась по уши и верила каждому его слову. Даже замуж собиралась, планы строила. А потом внезапно узнала, что развлекается он не только с ней одной. Было, как минимум, еще три… невесты.
Я будто переношусь назад, в те дни, когда пыталась утешить беспрестанно рыдающую сестру. Объяснить ей, что жизнь не закончилась. Что она еще встретит свою настоящую любовь. Отговаривала от встречи с этим козлом. Мне страшно не хотелось, чтобы она унижалась. Но разве можно переубедить человека, потерявшего голову?
В один из совсем недобрых дней Настя поехала к нему, чтобы все выяснить. Спросить, как говорится, в лоб. А назад… уже не вернулась.
— Что случилось? — срывающимся, дрожащим голосом уточняет мать Егора. — Что-то ведь случилось, да? Они не встретились?
— Встретились, к сожалению… — в виски бьет пронзительный звонок телефона. Я снова вспоминаю, как проснулась от него глубокой ночью. Как неслась на такси в больницу и не могла дождаться приговора врачей. К Насте меня не пускали, никто не давал никаких прогнозов.
— Я не знаю наверняка, что тогда случилось. Уже потом, позже, сестра отказалась говорить правду. И мне, и, тем более, следователю. Уверяла, что упала сама. Но похоже, он толкнул ее. Вернее, оттолкнул. Она ударилась головой о стеклянную полку. Кровь долго не могли остановить. Думали, что вообще не придет в себя. Потом мне посоветовали перевести ее в частную клинику. Туда, где специализировались на таких травмах. Настя повредила какие-то сосуды. Последствия могли быть… вплоть до паралича.
— И ты согласилась, — не спрашивает — говорит Ольга, не сводя с меня застывшего, все понимающего взгляда.
— Что мне оставалось? Я не могла потерять сестру. Не могла просто позволить ей умереть.
— А взамен? — голос становится глуше. — Сколько стоило это лечение?
За окнами сгустился ночной сумрак. Несмотря на белые ночи, сегодня слишком пасмурно — как раз под настроение. Я должна была бы сейчас находиться в объятьях любимого человека… если бы не принятое много лет назад решение. Но выхода и правда не было другого. Я размазываю по щекам вновь сорвавшиеся слезы. Прости, Егор…
— За мной давно ухаживал… один человек. Ну, как ухаживал. Пытался добиться расположения. Дарил дорогие цвета, постоянно приглашал куда-то. Он был старше, лет на двадцать. Мы случайно познакомились, он читал какую-то лекцию у нас в институте по приглашению, и увидел меня. И, похоже, поставил галочку «добавить в свою коллекцию». Ему обычно не отказывали — деньги и статус делали свое дело.
Мне долго удавалось отбиваться от его настойчивого внимания. И, наверно, в конце концов, все сошло бы на нет… если бы не случай с Настей.
Слова вязнут
