— Нед Аллен? — уточнила женщина-полицейский, направляясь ко мне через платформу. — Детектив Кастер.
— Благодарю за встречу.
— Входит в обязанности. Спасибо, что так рано встали. Хотелось бы закончить побыстрее. Ваш шеф не возражал против однодневного отгула?
— Возражал.
— А, так с ним непросто?
— Мягко сказано.
— Если хотите, позвоню лично и объясню, зачем вы нам понадобились.
— Спасибо, но толку выйдет немного. У парня нулевое понимание.
На самом деле, когда я позвонил Медузе после разговора с инспектором Кастер и объяснил, что придется ехать на опознание в хартфордский морг, Рубинек уточнил:
— Покойный — член семьи?
— Нет, бывший сослуживец, но…
— Если бы умер родственник, мог бы получить три дня оплачиваемого отпуска. Но раз дело касается бывшего сотрудника, то…
— Послушайте, у умершего совсем не осталось близких родственников, так что…
— Его проблемы. Поедешь в Хартфорд — потеряешь сегодняшний заработок. Не вернешься завтра — не получишь денег и за вторник, а норма увеличится на три пакета. Понял?
— Вернусь завтра, — пообещал я и повесил трубку, чтобы не ляпнуть лишнего и не расстаться с работой.
Подошли к ничем не примечательному «форду эскорт». Кастер пристегнула ремень, повернула ключ в замке зажигания и достала из бардачка пачку «Мерита»:
— Придется сделать три остановки. Сначала — морг, расположенный в пригороде, в Фармингтоне, отсюда ехать минут десять. После опознания отправимся на квартиру мистера Долински, а затем — к нему на работу, в «Хоум Компьютер Монтли». Начальник Долински… — Кастер распахнула черную записную книжку, — мистер Дьюэйн Хеллман, хотел с вами поговорить. Кажется, он расстроен случившимся.
— Так что же произошло?
— Мистер Долински включил трубу.
— Что?!
— Отравился выхлопными газами. — Инспекторша вновь потянулась к ежедневнику, раскрыла его и зачитала вслух, ведя машину вперед: — ««Тойота королла», тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года выпуска. Обнаружена в Элизабет-Парк, прошлой ночью в два тридцать патрульным экипажем, выехавшим по обычному вызову в связи с ночной дракой. Покойный припарковал машину в лесистой зоне, рядом с небольшим озером. Двое патрульных офицеров обнаружили прикрученный скотчем к выхлопной трубе садовый шланг, одним концом вставленный в правое переднее пассажирское окно, все окна автомобиля плотно закрыты, салон наполнен выхлопами»… Иными словами — стандартное «трубочное» самоубийство. Бывает едва ли не каждый месяц.
Глубоко затягиваюсь сигаретой и смотрю в окно.
— Судя по сделанным мистером Долински приготовлениям, он не рассчитывал привлечь внимание. На переднем сидении офицеры нашли кассовый чек из «Уол-Марта». Судя по времени, — детектив вновь скользнула взглядом по записям, — вчера вечером, в семнадцать тридцать восемь, мистер Долински купил скотч и садовый шланг в магазине по соседству, после чего приехал прямо в Элизабет-парк…
17.38… темный, мрачный зимний вечер. Если бы по пути в «Уол-Март» Айван задержался на двадцать две минуты, если бы опоздал к открытию магазина… Быть может, тогда Долински пришлось бы отложить самоубийство до следующего дня. Возможно, к утру чувство всеохватывающей безнадежности и отступило бы.
— Готова поспорить, знаю, о чем вы думаете, — вмешалась детектив Кастер. — «Если бы он позвонил… если бы я знал, как ему плохо… Если бы только…» Угадала?
Пожимаю плечами.
— Самое неприятное в самоубийствах — то, как они бьют по тем, кто остается. Но… можно напрямик? Он всерьез решил уйти. Рядом, на сиденьи, нашли бутылку виски и пустой пузырек из-под валиума. Проданного по рецепту. Вот я и подумала: у него случались депрессии?
Рассказываю о смерти дочери, катастрофе в семейной жизни, проблемах на работе и о внезапном закрытии «Компу-Уорлда».
— Похоже, мистеру Долински приходилось искать выход одновременно из нескольких весьма нелегких проблем, — замечает детектив Кастер.
— Самое странное, что шесть или семь недель тому назад Айван пребывал в лучшей форме за все годы, что я его знал. Только что устроился на новую работу, весьма оптимистично глядел в будущее…
— Вы с ним с тех пор говорили?
— Не-а, и своих забот, в общем-то, хватало. А он оставил записку, объяснил, почему?…
Она снова открыла записную книжку:
— Письмо на приборной панели. Коротко и ясно: ваше имя, телефон и сообщение личного характера: «Передайте Неду, что я прошу прощения за то, что ему снова пришлось за мной подчищать»… Больше — ничего.
Громко вздыхаю и чувствую, как сжимает горло, точно от проглоченного рыдания.
— У него случались на работе срывы? — интересуется детектив Кастер.
— Да. После смерти дочери.
— И вам приходилось часто его прикрывать?
— Пожалуй.
— Значит, он считал вас другом. В глазах становится влажно:
— Да. Другом…
Въезжаем в Фармингтон, затем — на территорию кампуса Медицинского колледжа при университете Коннектикута.
Офис хартфордского отделения судмедэкспертизы расположен в грязно-белом бетонном здании. Припарковываемся. Идем ко входу; мимо, к задворкам, проносится скорая.
— Их свозят к заднему входу, — тихо произносит детектив. И добавляет: — Постараемся провести опознание как можно быстрей и без лишних формальностей. Хартфордское отделение славится быстротой обслуживания.
Я представлял себе морг по сценам из полицейских фильмов. Помещение с холодильниками, целая стена в блестящих металлических дверцах. Какой-нибудь работник с лицом Питера Лорра вытянет одну из ячеек мертвецкой. Когда потянет за рукоятку и вытащит ящик с закутанным в белую простыню телом, в лицо пахнет холодом. А потом, предварительно осведомившись, готов ли я, служитель медленно приподнимет простыню…
Но Хартфордское отделение судебно-медицинской экспертизы облагородило процедуру опознания. Нас провели в помещение, напоминающее салон: синий диван, пара кресел, на маленьком столике — видеомонитор (экран задрапирован белой тканью). Сотрудник, представившийся доктором Левоном, сообщает: именно он проводил вскрытие Айвана. Спрашивает, есть ли у меня вопросы, прежде чем приступить к опознанию. Качаю головой.
Доктор подходит к экрану, у меня в голове бьется мысль:
«Похоже на семинар по продажам, сейчас человек в белом халате для пущей убедительности воспользуется аудиовизуальными материалами…»
Левон просит меня присесть. Устраиваюсь в кресле, смотрю на экран.
— Вы готовы? — спрашивает доктор. Киваю. Ткань поднимается. Изображение уже передается. Я смотрю в пепельно-серое лицо Айвана Долински.
