Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
нее прежнюю.
Поэтому я кивнула.
– Мы положим его на лицо, чтобы не забывать, как она выглядела.
Он положил рисунок и прочно привязал его бинтами. Потом он достал большой кусок ткани и замотал ее снова. Ну и упаковал же он ее! Потом он вырезал в ткани овальное отверстие над ее головой, так чтобы через него был виден рисунок.
Теперь сестренка выглядела как одна из кукол-матрешек. Мы видели таких в Вестербю у кого-то в гостиной. Только эта была больше, и внутри была всего одна кукла.
Наконец папа положил ее в крошечный гроб, который смастерил сам. Сидя в контейнере, я слышала, как он что-то пилил, точил, стучал молотком.
В последнее время я часто сидела в контейнере, хотя никакие незнакомцы к нам не приходили. Мне кажется, к нам вообще никто не приходил, если не считать того почтальона, который останавливал у барьера машину и оставлял в ящике письма. Разумеется, я вела себя крайне осторожно, когда он мог приехать. Я видела через отверстия в контейнере. Хоть он и останавливался далеко – так далеко, что был для меня просто красным пятном, – мне казалось, что он видит меня даже через эти три отверстия. Поэтому всегда, когда он приезжал, я сидела тихо и не двигалась.
Даже учитывая то, что приезжал почтальон, и мне удавалось остаться незамеченной, папа все равно продолжал говорить, что нужно быть осторожной. Почтальон ведь может вернуться. Или приедет кто-то еще, увидит и заберет меня с собой.
Потом он стал говорить мне «кыш!» – это значило, что мне надо срочно бежать прятаться.
Я могла бы спрятаться и у мамы в спальне, найти другое укрытие или соорудить его себе из каких-нибудь вещей. Но папа говорил, что контейнер подходит лучше всего, потому что в нем точно никто не станет искать. Мне показалось, что он просто не хочет, чтобы я была с мамой, но не могла понять почему.
Наверное, он боялся, что я ей расскажу.
Потом я привыкла сидеть в контейнере с Карлом и смотреть на дорогу. Карлу я могла все рассказать, но он не гладил меня по голове, как мама, а я не могла погладить по голове его. К счастью, в одном из ящиков я нашла большого коричневого мишку. Он был хоть и старый, но такой мягкий. И его я могла гладить.
Если мне хотелось с кем-то поиграть – кем-то, кто мог двигаться, – я забирала к себе в контейнер кроликов. Они были мягкие и теплые, и когда я их гладила, то была на седьмом небе от счастья. В то же время мне было дико страшно. Вдруг папа найдет их, ведь он сказал, что кролики должны оставаться в доме, потому что в контейнере они будут шуметь.
Сидя в темном контейнере и смотря через отверстия на дорогу, я правда очень боялась, что кто-то придет. И все-таки расстраивалась, когда тень на дороге оказывалась мышью или лисой, а не человеком. И сама не понимала почему.
Еще я смотрела на деревья. На участке между лесом и дорогой, где раньше росли трава и кусты, теперь прорезались маленькие елочки. Неужели потом здесь вырастет целый лес и заполнит собой весь Ховедет? Тогда я буду сидеть в контейнере и смотреть на лес.
«Она должна быть с тобой, – сказал папа, уложив мою сестренку в контейнер. – Тогда у вас обеих будет компания».
Мы отодвинули покрышки и мешки, чтобы она могла лежать в своем гробу в контейнере рядом со мной. А если отодвинуть деревянную крышку, то я могла смотреть на нее.
Ее гроб был красивее всех, что папа делал прежде. Мама рассказывала мне о его знаменитых гробах, но они вряд ли были лучше этого.
Сначала казалось странным, что сестренка лежит тут рядом со мной. Но вскоре я привыкла. Я подумала, хорошо, что мы здесь все втроем: мой брат, наша младшая сестра и я. Тем более что все думали, будто я умерла.
Дорогая Лив,
Какой сегодня день? У тебя ведь уже был день рождения? Здесь, в комнате, так темно. Я бы очень хотела, чтобы твой отец отодвинул вещи, которые загораживают окно, но он теперь нечасто ко мне заходит. Может быть, тебе удастся залезть наверх и убрать их? Только бы ничего на тебя не упало сверху. Например, радио, которое лежит выше всего.
Доченька, ты так давно не заходила ко мне. Как бы я хотела встать с кровати, выйти из комнаты, спуститься вниз. Выбраться отсюда. Надеюсь, ты скоро придешь ко мне с ведром и полотенцем. И захвати что-нибудь поесть и попить. Как же я хочу пить. Это все из-за воздуха.
Мама.
На север
До приезда повара и открытия трактира оставалось всего несколько дней. Роальд покрасил и починил все, что нужно. Он с нетерпением ждал, как кухня вновь наполнится чудесным ароматом свежей еды и вытеснит запах краски. Он закончил все дела раньше, чем предполагал, но никак не мог успокоиться. Вдруг он что-то пропустил? Во всяком случае, тот план по ремонту, который он наметил изначально, был выполнен. И вот он, заслуженный выходной. Впервые за… шесть, семь, восемь лет? Он совершенно сбился со счета.
Время на острове текло не так, как на материке. Когда он работал учителем, то время выстраивалось перед его глазами в прямую линию с четкими делениями, как на линейке, – годовые контрольные работы, подготовка к урокам, каникулы, собрания, – и каждый новый год был отражением года минувшего. Все неминуемо повторялось: контрольные, уроки, каникулы, собрания. На острове же год тек плавно: сначала обволакивал Рождество, потом перетекал в лето и не спеша сливался с другими годами. Время не прерывалось, оно просто принимало разные формы. Здесь оно было добрым другом, которому не нужно было ничего, кроме того, чтобы просто быть.
Несмотря на то что Роальд успел насладиться тишиной, ему пришлось признаться себе, что он скучает по гостям, которые каждый день появлялись в баре как по расписанию. Он соскучился даже по продавцу рыбных шариков – такое прозвище ему дали в трактире, – который всегда сидел перед игровым автоматом и покидал его за одиннадцать минут до обеда. Девять с половиной минут – ровно столько, по его словам, проходило от его выхода из трактира до того, как он ставил велосипед у дома. И еще полторы минуты на то, чтобы встать с велосипеда, зайти на кухню, вымыть руки и сесть за стол.
Вот
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
