с ужасом осознал, что образ Тиры начал стираться из его памяти. Он не спал ночами, напряженно вспоминая ее лицо в мельчайших подробностях, боясь упустить что-нибудь, забыть. Тон голоса, когда она радуется или расстроена, оттенки ее волос на свету, легкий нежный взгляд, привычные ей жесты. Это все мелочи, но она — та, которая заменила ему весь мир. Если Ранкир что-то забудет о ней, то уничтожит часть самого себя и Тиры. Этот страх сводил с ума.
А что, если он уже что-нибудь забыл?
Ранкир замер посреди улицы. Его дыхание участилось, сердце бешено заколотилось в груди, а в висках зашумела кровь. "Вспоминай, вспоминай, вспоминай!", — глухими ударами в голове отдавался пульс.
Из подворотни вывалились два изрядно набравшихся мужика, шумно обсуждавших государственные дела со своих авторитетных позиций. Заметив одинокого путника посреди ночной улицы, они, насколько это возможно в их неустойчивом состоянии, целенаправленно двинулись к нему.
— Нижайше просим прощения, — со смачной отрыжкой сказал один из них, стараясь совладать с заплетающимся языком. — Мы с моим товарищем обсуждали важные вопросы деловой сделки. По делам. Вот, у нас с ним сделка… но не получается.
"Изгиб ее плеча, нежная кожа рук, длинные тонкие пальцы. Ровные молнии голубоватых вен. Родинка, одна".
— … А он мне отвечает, ну, когда сделка деловая началась. То есть пероговы… перивогоры. Тьфу, переговоры, — пьяница пытался что-то объяснить, отчаянно концентрируя блуждающий взгляд на Ранкире. — Дай, короче, денег, мужик, а? Нам там договорить надо еще.
"Изящная шея, местами ее прикрывают локоны волос. Немного вьющиеся, непослушные. Она так злилась на них, когда на улице было пасмурно…"
— Э, ладно ты, хорош гнать про сделки какие-то, не видишь, что ли, что он из непонятливых, — хрипло перебил собутыльника второй. — Мужик, нам просто выпить хочется, прям сил нет. Поделись денежкой, не самим же нам искать ее у тебя, верно?
"Лицо, ее прекрасное лицо…"
— Ты что, оглох, придурок? — выкрикнул хрипатый и схватил парня за грудки.
Образ Тиры На-Мирад растворился, вместо него взгляд Ранкира уперся в искривленную яростью рожу, от которой несло кислым дешевым пойлом. Мужик уже начал заносить кулак. Медленно. Он замахивался слишком медленно.
— Цвет ее глаз. Я не помню цвет ее глаз, — прошептал Мит. — Вы мне помешали. Все из-за вас.
Хрипатый успел только увидеть тусклый отблеск луны на стали кинжала и удивиться. Лезвие вошло ему прямо в пасть и, дробя и вырывая по пути зубы, с хрустом вышло из затылка. Второй пьянчуга, моментально протрезвев, попытался скрыться в переулке. Ранкир в несколько быстрых прыжков настиг его и повалил на мостовую, закрыв ладонью покрытый рвотой рот обитателя Нового Крустока.
— Твоя противная рожа, — яростно дрожа, прошипел убийца ему прямо в лицо. — Я не должен ее запоминать, я не хочу ее запоминать. Ты не посмеешь вытеснить образ Тиры из моей памяти…
Мужик отчаянно пытался выбраться и что-то мычал, слюнявя руку Ранкиру. Лезвие кинжала легко заскользило по лбу мужика, оставляя за собой тонкую кровавую полосу. Глаза пьяницы стали вылезать из орбит, он задергался сильнее.
— Верно, цвет ее глаз… — Ранкир наклонился ниже, вглядываясь в радужку своей случайной жертвы. — Нет.
Отложив кинжал, он пальцами свободной руки надавил на зажмуренные глаза пьяницы, пока те с хлюпающим звуком не выплеснулись на мостовую густыми студнеобразными комочками. Мужик в последний раз дернулся и затих. Кажется, он умер, не выдержав боли. Ранкир засунул пальцы руки в надрез на лбу и сильно дернул в сторону, сорвав половину кожи с лица безглазого трупа.
Убийца прислонился спиной к стене переулка и без каких-либо эмоций смотрел на изувеченное им тело. Стоило бы что-нибудь почувствовать.
"Карие. У нее карие глаза".
Зря, наверное, он убил этих двоих. Но с другой стороны, сделал одолжение столице Евы, избавив ее от лишнего мусора. Чувства вины нет — значит, поступил правильно.
— В конце концов, они сами виноваты, а я просто защищался, так ведь? — спросил Мит у пустого переулка, вытирая окровавленные руки одеждой изуродованного бедолаги. — Я просто шел по городу на встречу…
Тут он вспомнил, зачем вообще приехал в Новый Крусток. Ранкир вскочил на ноги и побежал по улицам, на ходу отыскивая ориентиры, которые упоминал в письме Аменир, пока наконец не уткнулся в тупик с небольшим трактиром.
Внутри его уже ждали оба друга. Все давно не виделись, но поздоровались прохладно. Повод для встречи был не самый веселый, а лица гимназистских товарищей лишний раз напоминали, сколь легко и спокойно жилось какие-то полгода назад, и в какой жуткий мир вынесло их течение времени.
Замкнувшийся в себе Ачек По-Тоно сидел и молча пил кислое вино, столь популярное в Еве. Скорее всего, другого здесь просто не было. Аменир Кар метался внутри себя, пытаясь как-то скрыть горечь утраты плоскими шутками, которые так любил Тиуран, но получалось совсем не смешно. Становилось только хуже. Из всех трех друзей ученику реаманта было тяжелее всего. Ачек уже дослужился до агента Тайной канцелярии, он видел худшие стороны человечества каждой день по долгу службы. Обманы, похоть, алчность, ложь, преступные соблазны и смерть — для него это рутина. Он всегда старался не привлекать лишнего внимания, скрывался, таял в толпе, но теперь его как будто оберегала от чужих взглядов сама тень. По-Тоно погряз в работе, о которой он не мог распространяться, а какой-либо другой жизни у него не было. Вот и молчал.
Аменир пытался избавиться от повисшего в воздухе напряжения, но все было тщетно. Ранкир Мит пришел сюда с конкретной целью — узнать, жив или мертв Тиуран. Все указывало на смерть барда, и воспоминания о том, что именно он убил своего рыжего друга, подтверждались. Или все опять от него что-то скрывают и притворяются? Ведь он только что шел с Допом по улице, после того, как одолжил двум прохожим немного денег на экипаж, чтобы они не шли пешком через весь ночной город. Но так ли все было, или память снова пытается его одурачить?
"Кажется, я схожу с ума, — закралась в голову убийцы меланхоличная мысль. — Надо бы отвлечься".
— Как идет учеба? — спросил Мит, стараясь придать голосу заинтересованный тон. Получилось плохо.
— Кажется, нормально, Ранкир, — немного смущенно ответил Аменир, уставший от попыток растормошить своих молчаливых товарищей. — Правда, сейчас Академия сильно изменилась, она вся под пятой фармагиков. Даже факультет алхимии почти распущен. Все, кто мог и хотел сохранить свое место, перешли на фармагию. А реамантов глава Академии Маной Сар держит "на всякий случай". Мастер Этикоэл Тон на него много ругается, но ничего поделать не может.
