Книга Сторан - Роман Галкин

Боат на некоторое время задумался и, наконец, ответил:

– Но не отправляться же мне одному? Кто тогда присмотрит за вами через год?

Поймав в свою очередь плод клода, я отдал его разыгравшемуся пауку и, не обращая внимания на требовательный писк, направился к куче заготовленного материала. Игра игрой, а будку строить надо.

Пока вкапывали жердины для каркаса, летун внимательно оглядывал каждую, толкал хоботом, словно проверяя на надежность. После того, как противоположные жердины согнули вершинами друг к другу, связали между собой и начали вплетать в получившиеся арки более тонкие ветки, Мизгирь будто бы сообразил, что мы строим, и принялся прихватывать нитью те места, которые вероятно считал ненадежными. Когда каркас более-менее скрепили поперечными вплетениями, стах и вовсе начал носиться по нему, как земной паук по паутине, держа под контролем каждое наше действие, поправляя и подкрепляя за нами.

Как-то незаметно во двор просочилась детвора. Сперва стояли в стороне, потом начали подтаскивать и подавать ветки. Похоже, уже каждый из них дотронулся до Мизгиря, и теперь хвастались, кто и за что его ухватил.

В полдень всех заставил вздрогнуть истошный женский вопль. Оглянувшись, я с удивлением увидел орущую соседку Лиоку. Вместе со мной на нее смотрела вся бригада – Боат, Ваал и ватага малышей. Только восьминогий прораб продолжал суетиться, не обращая внимания на вопящую женщину.

Оказалось, Лиока разыскивала полуторагодовалого сынишку, чтобы отвести обедать. Она доверяла его более взрослым ребятишкам, игравшим обычно здесь же на улице. Обнаружив отсутствие детворы, соседка заглянула в мой двор.

В это время ее сынишка Сеик в очередной раз попался под ноги Мизгирю, а скорее всего, забежал специально, и тот уже привычно взял его хоботом и переставил в сторону.

И как раз в тот момент, когда молодой стах схватил малыша и поднял в воздух, это увидела бедная мамаша.

Мы пытались ее успокоить не менее четверти часа. Но Лиока крепко прижимала к себе Сеика и кричала, что не потерпит больше в селении отвратительного монстра. На крик начали собираться селяне. Матери подзывали детишек и хватали на руки, будто над теми нависла какая-то угроза. Дети, не понимая, что происходит, начали плакать.

Боат еще пытался что-то втолковать собравшимся, но я молчал, ибо все равно никто никого не слушал, все одновременно кричали, озабоченные лишь тем, чтобы высказать собственную умную мысль. И все высказанные мысли были такими, что разумей Мизгирь в сторанской речи, то наверное давно бы уже припустил наутек во все восемь лопаток, или что там у него.

Ситуацию разрешил тот же Сеик. Вдруг истерически, подобно мамочке, разоравшись, он забился в объятиях Лиоки и, вырвавшись, побежал к летуну. Тот, привлеченный небывалым шумом, перестал суетиться и стоял, глядя на орущую толпу мигающими глазами. Малыш, подбежав к пауку, обнял того за хобот, перестал плакать и, повернувшись к собравшимся селянам, заулыбался.

Селяне так резко замолчали, что я на всякий случай кашлянул, проверяя не оглох ли.

Из рук матерей начали вырываться другие детишки и, подбегая к Мизгирю, принимались гладить его по панцирю, по ногам и даже по торчащему вверх хвосту. И тому подобное внимание, судя по всему, понравилось. Он замурчал словно кот и блаженно пригасил глаза.

– Тьфу ты, безмозглые самки чика, – выругался прибежавший на шум кузнец Ваак и пошел прочь. И все поняли, что имел в виду он вовсе не детишек.

***

Утром, проснувшись, я тупо уставился на вновь закупоренную дверь.

Вчера Мизгирь остался в личном жилище. Я ожидал, что непросто будет объяснить питомцу о предназначении нового строения, но он как-то сам решил присвоить его себе. Или все же достаточно отчетливо прочитал мои мысли. Уходя спать, видел, как летун возится внутри будки, напоминающей скорее ангар, постоянно что-то поправляя и подвязывая. Засыпая, думал о том, что надо бы подыскать какие-нибудь подходящие широколистные растения, чтобы покрыть постройку от дождя.

И вот вновь обнаружил собственную дверь наглухо замурованной серым полотном. Откуда только у него столько нити берется? Наверняка сожрал все мясные запасы. Кстати, надо что-то делать с его хвостом, чтобы мог сам бегать в лес охотиться. Схожу сегодня к Вааку… М-да, схожу, только надо сперва выбраться из дома. Разрубить полотно топором? Жалко портить. А аккуратно срезать не получится – не берет его никакое острое лезвие. По крайней мере, моих усилий на это не хватит. Жаль, что здесь нет такой замечательной вещи, как замки-молнии. Вклеить бы такой в эту занавеску, чтобы стах не переводил напрасно нить. Интересно, как он плетет такие плотные полотна?

Я постучал по туго натянутой мембране, словно по барабану. Тут же услышал топот многочисленных ног, взбегающих по порожкам. Полотно с верхнего правого края начало отклеиваться.

– Стоп! – скомандовал я восьмилапому, когда осталась приклеенной только верхняя грань. – Пусть останется так. Чего мигаешь? Пусть висит занавеска.

***

В мастерскую Ваака зашли по пути на охоту. Ваал сегодня охотился вместе с отцом и старшим братом, Боат куда-то запропастился, в итоге Мизгиря я сопровождал один.

Выйдя со двора, увидел кузнеца, окликнул и объяснил проблему. Тот осмотрел хвост зверя, деловито, без всякой боязни помял его, заставив летуна возмущенно пискнуть, и предложил проследовать в мастерскую.

И мастерская, и кузница находились на краю села. Вырублены они были так же в плодах зуха, семена которых кузнец получил в свой День Определения Пути.

В глаза сразу бросилось приспособление, несомненно являющееся весами. Нечто вроде гигантской ложки, размером с хорошую сковороду, надето на метровую треногу. Длинный рычаг уравновешивал чашу. На конце рычага крючок, явно приспособленный для подвешивания грузов, которые лежали тут же в виде разного размера металлических кубиков с круглыми ушками. Подвижность рычагу обеспечивала шаровая опора.

– Вот, – указал я на грузы. – Вот с таким же колечком, только круглый и с шипами.

– Думаешь, твой летун сможет надежно ухватить хвостом за кольцо? – спросил Ваак и, видя мою нерешительность, предложил: – Бери груз, какой считаешь нужным, и попробуй заставить своего зверя воспользоваться им.

Не зная, какой вес по силам хвосту Мизгиря, я выбрал груз размером немного больше кулака. Выйдя во двор, я заставил питомца ухватить кольцо хвостом. Тот стоял, как обычно задрав хвост с висящим теперь на нем грузом кверху, и непонимающе мигал короной глаз. Попытался объяснить ему, что необходимо ударить хвостом по земле. В ответ не получил никакого понимания. Абсолютно. Даже удивительно. Порой мне казалось, будто он способен читать мои мысли, особенно когда клал руки на хитиновую спину. Но вот сейчас все