твою
И сам конец ее спою.
(Миннезингеры поспешно уходят. ОН приближается к НЕЙ)
Молчать и прятаться – напрасно,
Пронзает всюду наглый взор;
Любой мальчишка ежечасно
Нам может спеть про наш позор.
Исход – один.
ОНА
О, я готова
От этих мук, от этой лжи
Уйти навеки. Но скажи
Одно лишь слово, только слово!
И ты увидишь… Я тверда…
Я плакать и молить не буду…
Мне сон открыл… Я верю чуду…
Одно лишь слово!
ОН
Никогда!
(Закалывает ее).
ОНА (падая)
Жизнь кончена… Какое счастье!
О, сколько скорбного участья
В твоих очах!.. Как ты мне мил!..
Откуда этот вихрь несется? –
Он дышит холодом могил…
И сердце замерло, не бьется…
И нет ни страха, ни стыда…
Теперь все ясно, все понятно, –
Ты говоришь, – я слышу внятно, –
Что ты… любил меня… всегда!..
(Умирает)
1899
На пути к Востоку
(Драматическая поэма)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
БАЛЬКИС – царица Юга.
ИФРИТ – гений света.
ИВЛИС – гений возмутитель.
ГИАЦИНТ – греческий юноша.
СТАРЫЙ ГРЕК
МОЛОДОЙ ГРЕК
КОМОС – невеста Гиацинта.
АЛАВИ – старая кормилица.
ГАМИЭЛЬ – молодой невольник.
НАЧАЛЬНИК КАРАВАНА
ВОИН
1-Й МУДРЕЦ
2-Й МУДРЕЦ
3-Й МУДРЕЦ
Жрецы, стража, невольники, невольницы
ДЕЙСТВИЕ I
Оазис в пустыне. Скала, ручей, пальмы. Вдали виден клочок моря. Последние лучи заката.
ГИАЦИНТ, СТАРЫЙ ГРЕК, МОЛОДОЙ ГРЕК
Входят вместе. Гиацинт опирается на руку старика.
ГИАЦИНТ:
Я изнемог.
СТАРЫЙ ГРЕК:
Смелее, Гиацинт.
Приляг сюда, на этот камень мшистый
И отдохни в прохладной тишине.
А мы пока взберемся на утес
И будем ждать, когда пошлют нам боги
Спасительный корабль.
ГИАЦИНТ:
Я изнемог!
Я от потери крови обессилел,
Я падаю!
СТАРЫЙ ГРЕК:
Мужайся, Гиацинт.
МОЛОДОЙ ГРЕК:
Пойдем, старик. В туманной полосе,
Сливающей морскую даль с небесной,
Я, кажется, заметил белый парус.
Он вынырнул, как чайка, из волны.
СТАРЫЙ ГРЕК:
Быть может, это – облако, иль пена?
МОЛОДОЙ ГРЕК:
Нет, нет! Спешим взобраться на утес.
Там яркий плащ мы к дереву привяжем.
Скорей, скорей!
СТАРЫЙ ГРЕК:
Мужайся, Гиацинт.
(Уходит)
ГИАЦИНТ (один):
Они ушли, и я один в пустыне…
Колышутся вокруг меня цветы…
Их аромат пьянит и усыпляет,
И с музыкой вторгается мне в душу
Предчувствием таинственного сна.
(Засыпает).
(Ифрит появляется на скале. Он в лазурной одежде, с золотым копьем).
ИФРИТ:
Сюда придти должна царица Юга,
Премудрая Балькис. Я ей светил
Моим копьем во тьме ночей безлунных
И вел ее усталый караван.
А вечером я облаком жемчужным
Скользил пред ней по зареву небес,
Невидимый, не разлучался с нею,
Как повелел великий Саломон.
Он мне сказал: «Спеши на юг далекий,
Где зыблются горячие пески.
Там, вижу я, пятнистой вереницей
Качаясь мирно, движутся верблюды:
То – южная ко мне идет царица,
Моя любовь, прекрасная Балькис.
Лети, Ифрит, лети, мой светлый гений,
Веди ее ко мне прямым путем,
Не покидай в опасных переправах,
Блюди над ней всечасно, днем и ночью,
И сон храни возлюбленной моей».
И вот минуло время испытанья;
В последний раз пристанет караван,
В последний раз здесь отдохнут верблюды.
Близка, близка божественная цель.
Тяжел и труден путь ее тернистый,
Но он ее к блаженству приведет.
ИВЛИС (неожиданно выступая из чащи пальм):
К блаженству ли, страданью ли, не знаю,
Но думаю, что мудрую Балькис
Возлюбленный еще не скоро узрит,
Не скоро, нет, вернее – никогда.
ИФРИТ:
Кто ж помешает этому? Не ты ли,
Коварный дух, отверженный Ивлис?
Ответствуй!
ИВЛИС:
Я! Я мщу людскому роду,
Всем этим бедным призракам земли.
И прав мой гнев: ты знаешь, о Ифрит,
Что в первый день от сотворенья мира –
Из пламени тончайшего огня
Бог создал нас, – бесплотных и бессмертных,
И лишь потом из слепка красной глины
Был сотворен ничтожный человек.
И повелел собраться Вседержитель
Всем гениям, воздушно-лучезарным,
Всем ангелам, безгрешным и святым,
И рек созданьям, сотканным из света:
«Вот человек, – простритесь перед ним!»
И гении простерлись все послушно
И поклонились ангелы ему,
Но не было Ивлиса между ними,
Один Ивлис стоял с челом поднятым,
Один из всех осмелился сказать:
«Нет, Господи, не поклонюсь вовеки
Комку земной презренной, жалкой персти
Я – созданный из тонкого огня!»
ИФРИТ:
Ты был неправ; мы кланялись не плоти,
Не оболочке тленной человека,
Но вечному божественному духу,
Что благостно вдохнул в него Господь.
ИВЛИС:
За то и был я проклят между всеми.
Но внял моим молениям Творец,
И полное возмездие мне будет
Лишь в страшный день последнего суда.
С тех пор меж мной и семенем Адама
Идет незримо вечная вражда.
Пренебрегая слабыми душой,
Я избираю сильных и великих,
Отмеченных божественным перстом,
Влеку их к бездне, скрытой за цветами,
За сладостью запретного плода,
И радуюсь. – Пусть видит Вседержитель,
Перед каким ничтожеством земным
Он повелел смиренно преклониться
Нам, духам чистым, созданным из света,
Из пламени тончайшего огня.
ИФРИТ:
Будь дважды проклят гений-возмутитель,
Ты, сеющий страдание и зло!
Уйди, исчезни! Слышу я вдали
Поют, звенят серебряные звуки,
То
