звезды, — прошептал он.
— Нам не обязательно уходить, — сказала я ему. — Мы можем просто остаться здесь навсегда.
Он схватил меня и поцеловал. Это был не просто поцелуй, это было почти нападение, безумное требование, рожденное похотью, потребностью, беспокойством и, прежде всего, любовью. Я обхватила его ногами и погрузила руки в его мокрые волосы. Он был твердым, как скала, и он прижимал меня к себе своими сильными руками. Все мое тело пело.
Он снова поцеловал меня, его язык проник в мой рот. Восхитительная дрожь пробежала по мне. Я закрыла глаза. Я так сильно хотела его…
Мы двигались. Вода стекала с меня, и моя магия вытекала вместе с ней.
Он вынес меня из бассейна.
— Предатель! — зашипела я.
Его голос был почти рычанием.
— Мы не можем оставаться в бассейне. Я всего лишь человек.
Мы были на полпути к лестнице у бассейна.
Моя магия вызвала передо мной фантазию: темный бассейн, луна над головой, серебристый свет, отражающийся на спокойной поверхности, и тело Алессандро, плавающее рядом со мной, а на его лице застыло последнее выражение. Я улыбалась. Он был весь мой. Он бы не ушел.
Нет! Я разорвала это видение на части в своем сознании. Я бы никогда не причинила ему вреда.
Неудержимая сила хлынула внутрь меня, как две противоположные волны, и все потемнело.
Глава 9
Я проснулась в своей постели.
Спальня была окутана уютным полумраком. Недавно установленные рулонные шторы блокировали большую часть света, но утреннее солнце проникало по их краям, заставляя их сиять. Я посмотрела на часы: 6:34 утра, едва расцвело.
Я подняла голову. Тень скользнула ко мне по одеялу и лизнула мою руку. Я прижала ее к себе и села.
Одеяло рядом со мной было смято, но Алессандро не было.
Воспоминание улыбающейся меня лопнуло в моей голове, как мыльный пузырь. Я погладила пушистую голову Тени. Что, если бы я на самом деле не отключилась бы? Что, если бы…
Дверь распахнулась, и вошел Алессандро.
— Привет, — сказал он.
— Я что-нибудь сделала с тобой прошлой ночью? Ты в порядке? Я причинила тебе боль?
Он пересек комнату, оперся одним коленом на кровать, наклонил голову и поцеловал меня. Несколько месяцев назад я попробовала самодельную медовуху на ярмарке. Она была сладкой, с нотками ягод и меда, без малейшего привкуса алкоголя. Я продолжала потягивать ее, и после того, как я выпила половину бутыли, я попыталась поднять вилку и промахнулась. Мое тело больше не принадлежало мне. Этот поцелуй был именно таким, обманчиво легким, но опьяняющим. Он захватил меня.
Я открыла глаза и мягко оттолкнулась от него.
— Я причинила тебе боль?
Он вздохнул.
— Нет. К моему величайшему сожалению, прошлой ночью ты мне вообще ничего не сделала. Ты потеряла сознание и напугала меня до чертиков, но доктор сказал, что с тобой все в порядке.
Я опустилась обратно на подушку. Он сел на кровать, свесив ноги.
— Что вообще происходит? — спросила я его.
— Мы находимся в полной изоляции. Линус не очнулся, цесаревич в безопасности в своей клетке, а я слежу за передвижениями Аркана. Он направляет своих оперативников в Хьюстон, но пока сам не сдвинулся с места. Твоя флешка находится у Берна. Он думает, что она заработает, когда просохнет.
— Мама…
— Поправляется, хорошо, и она попросила меня передать тебе, что она хотела бы, чтобы ты перестала беспокоиться и занималась своими делами.
Я закатила глаза. Занималась своими делами. Ладно.
Я не всегда понимала, что мотивировало людей вокруг меня. Половину времени я даже не понимала своих собственных эмоций, но я понимала свою магию. Я знала, как она работает и на что она способна. Прошлой ночью она предала меня. Как, черт возьми, я должна была двигаться дальше после этого?
— Баг нашел записи с камер наблюдения на парковке, — сказал Алессандро. — Я посмотрел. Это… интересно. Мне особенно понравились черные крылья и визг.
Его тон был легким, но глаза сказали мне, что он замышляет убийство. Если он когда-нибудь доберется до Ксавьера, то разорвет его на части.
— Со мной что-то происходит. Я этого не понимаю. Прошлой ночью я чуть не утопила тебя в бассейне.
— Даже близко нет.
— Алессандро, ты не понимаешь. Часть меня хотела удержать тебя в этом бассейне, чего бы это ни стоило. Я думаю, что я опасна. Я…
— Прошлой ночью мне ничего не угрожало.
Я моргнула, глядя на него.
— Твоя магия на меня не действует. Кроме того, я большой и сильный и отличный пловец.
— Ты не понимаешь, — сказала я ему. — Как ты не боялся?
— Ох, я боялся. Я смертельно боялся быть пойманным всей твоей семьей во время секса в бассейне.
— Это не то, что я имею в виду.
— После того, как все успокоится, мы должны проверить вашу теорию.
— Алессандро…
— Мы можем продолжить с того места, на котором остановились. Мы выберем ночь, когда всех не будет дома. Мы залезем в бассейн, и ты сможешь сделать все возможное, чтобы утопить меня. Я обещаю, я буду принадлежать только тебе. Весь я.
— Ты же это не всерьез, не так ли?
Его голос потерял всякий юмор.
— На девушку, которую я люблю, напали прошлой ночью. Ее мама была ранена, у нас в оружейной заперт русский член царской семьи, а убийца моего отца объявил нам открытую войну. Я отношусь ко всему серьезно.
— Ты видел лицо Гандерсона после того, как я закричала?
Он кивнул.
— Когда бабушка Виктория разрушает человеческий разум, остаются кусочки. Они светятся в моем воображении. Очень слабо, но по факту.
— Разум Гандерсона не светился? — догадался он.
— Нет. Это была черная дыра. Словно я уничтожила его из бытия. — Я подтянула колени к груди. — Мне страшно.
Он обнял меня. Я наклонилась к нему.
— Что ты почувствовала за мгновение до того, как закричала?
Он спрашивал не только для того, чтобы утешить меня. Его дед был ужасным человеком, но он позаботился о том, чтобы у Алессандро было превосходное образование, когда дело касалось теории магии. Он был экспертом во всех аспектах ментальной магии.
— Мама была ранена и истекала кровью. Я знала, что следующий удар убьет ее и Корнелиуса. Я просто… я хотела вставить по-полной Ксавьеру и Гандерсону.
— Вставить?
— Ты когда-нибудь видел, как дерутся маленькие дети? В конце концов, один из них теряет самообладание и просто толкает другого на землю, чтобы заставить остановиться.
— Ты разозлилась?
— Да. В основном я боялась, что мама и Корнелиус умрут.
— А Константин? Ты ему тоже хотела
