— Я…
— Ты… — Миша выжидающе уставился на меня, как всегда тонко считывая любые изменения в мимике.
Я смотрела в его глаза и словно падала в пропасть со скалы. Идея пришла в голову неожиданно.
— Фильм смотрела, взгрустнулось. Захотела смыть с себя весь негатив, — даже глазом не моргнула, выпалила все как на духу.
— Ты. Плакала. Из-за фильма? — Багиров вопросительно поднял бровь, а затем притянул меня за шею к себе. — Хуйней страдаешь, Ник. Вот честно, — горячие губы опустились на мои, сминая и подчиняя себе.
Я снова шла на поводу чувств и эмоций, тонула в шторме под названием «Михаил Багиров». Руки сами обвили мощную фигуру Миши, пока губы грубо сминались мужчиной. Затем все прекратилось. Он коснулся моего лба своим и прошептал:
— О чем хоть фильм был?
Вся горела от макушки до пят, словно в кипящий чан опустилась. Я нервно передернула плечом, проговаривая следующие слова:
— Там о ребенке из детского дома. От него семья отказалась, печальная история. Он вырос и стал достойным сыном недостойных биологических родителей. Другая семья воспитала. Что-то типа личностного роста и преодоления жизненных трудностей.
— Грустный фильм, говоришь? — Миша провел большим пальцем по моей щеке. В каждом касании чувствовалось тепло.
— Да, — опустила ладошки на грудь Миши, считывая его ускорившееся сердцебиение. — Я просто детей люблю, а главного героя совсем малюткой отдали в приют. Представляешь, какой ужас? — подняла голову, утыкаясь в четко-очерченный подбородок. Кадык дергался в такт тяжелому дыханию.
— Нда, ну бывают такие ситуации и в жизни, что тут сказать. Но ты, пожалуйста, прекрати расстраиваться хотя бы из-за выдуманных. Лады? — пятерня опустилась на спину, поглаживая в нежнейшем жесте, граничащим с грубостью. Он весь сплошное противоречие. Моя топорная нежность.
— А ты как к детям относишься? Смог бы такого маленького забрать? — кажется, в этот момент я точно перестала дышать, рассматривая Мишу так внимательно, как еще никогда в своей жизни никого не рассматривала. Будто бы от его ответа, по меньшей мере, зависела моя жизнь. Фильм я смотрела, как же. Господи, дай мне сил преодолеть этот ужас и проговорить четко, что не было никаких фильмов, тут реальность. Лицо Багирова на мгновение стало нечитаемым, а затем вытянулось.
Миша опять скептически рассмотрел меня, после чего скривился.
— Ну не сейчас явно, куда нам дети? Молодые и горячие, а ребенок — это сопли, слюни и какахи каждый час. Я тебе говорю, моя племяшка сестру своими вялыми кучками разнообразных оттенков и ядреного запаха обстреляла в первые месяцы. Каин даже думал нанять в помощь Насте кого, но она выгрызла себе шанс полностью самостоятельно ухаживать за Милкой. Хотя знаешь ли…без сна и отдыха Настя была похожа скорее на тень, пусть и счастливую. Так что…не знаю, Ник. Явно не сейчас бы взял, а так дело благородное. Без базара. Но уже не потрахаешься так, как мы с тобой любим, — взгляд Багирова потемнел.
Что может чувствовать человек, получивший свой приговор? Боль, отчаяние? А может в конце приходит принятие? Вероятно, именно это случилось тогда со мной. Я приняла ситуацию, пуская свое тело в бурное течение, слабо держась на поверхности.
Сопли, слюни и какахи.
Мне казалось, я была в шаге от того, чтобы захлебнуться собственной болью или утонуть в озере из слез. Совсем как Алиса. Только она в конечном итоге выгребла. А я совсем не выгребаю.
Глава 22
НИКА
Все последующие дни я ходила как в воду опущенная. От Миши мое состояние, конечно, не ускользнуло, но я успешно сваливала свое дурное настроение на стресс, связанный с сессией. Он, конечно, злился, не понимал. Мы стали часто ссориться, а я со счета сбилась сколько раз собиралась сказать правду, и каждый раз, казалось бы решившись, давала заднюю, страшась того, что последует за моим признанием. Корила себя за трусость, за глупость собственную, за недоверие к человеку, которого любила так, что больно было.
До последнего надеясь, что это какая-то ошибка, я даже к врачу сходила, но милая женщина лет сорока пяти моих надежд не оправдала. Семь с половиной недель. Вот так. Она еще долго меня о чем-то спрашивала, даже промелькнуло слово «аборт», от которого мне лишь сильнее поплохело. Я тогда, выйдя из женской консультации, просто не смогла заставить себя ехать домой. Не могла смотреть на Мишу, врать ему, от ответов уклоняться, не говоря уже о сексе, которого я избегала, каждый раз под новым предлогом.
Ноги сами понесли меня в небольшой торговый центр находившийся неподалеку. Раньше меня в подобные места не тянуло, а тут внезапно захотелось. Прогуливаясь вдоль витрин магазинов, пестрящих скидками, поймала себя на мысли, что ищу совсем не то, что предлагали многочисленные бутики.
Не поняла даже, как отыскав неприметный магазинчик с одеждой для самых маленьких, я ступила на порог обители пинеток, чепчиков, пеленок и прочего добра, радующего глаз будущих родителей. Так и бродила по помещению рассматривая крошечные носочки, маечки, шапочки и почему-то представляя, как бы все это смотрелось на моем, еще даже не родившемся малыше. В том, что он родится, я была уверенна на сто процентов. Никакого аборта. Это мой малыш.
— Ник, а это че такое? — Миша появился на пороге кухни, держа в руках голубой комбинезон и шапочку, недоуменно глядя на меня.
Я сама не знала, на кой черт их вчера купила. Просто вчера, стоя в магазине, поддалась эмоциям и, схватив крошечный комплект, помчалась к кассе, а сейчас понимала, насколько глупым был мой необдуманный порыв.
Миша тем временем продолжал сверлить меня взглядом и вид при этом у него был крайне напряженным. И вот он, казалось бы, идеальный момент, чтобы рассказать наконец, признаться и будь, что будет, но реакция Миши на простые детские вещи, возымела определенный эффект.
— Да так, — пожала плечами, — бабушка попросила купить подарок, там у подруги ее какой-то то ли внук, то ли правнук родился.
Я говорила и сама своему спокойствию удивлялась. Дура, что ты несешь, какой подарок, какая подруга? Но сказанного уже было не вернуть, а в следующее мгновение я поняла, что поступила правильно. Потому что Миша явно не смог сдержать выдох облегчения и несложно было догадаться, о чем он переживал настолько, что, кажется, не дышал даже.
— Фух, а то я уж подумал… — он усмехнулся, отложил в сторону незамысловатый комплект и приблизился ко мне, тут де вжимая в себя.
— Что ты подумал? — проговорила, не узнавая свой голос.
— Что ты того…залетела, — подмигнул мне, его руки тем временем спустились ниже, сжимая ягодицы.
— Не хочешь детей? — усмехнулась, не отводя взгляд.
— Ну какие дети, Ник, кто их заводит-то в двадцать? Такая себе перспектива, — он даже поморщился, словно представив эту самую перспективу. А мне так больно стало и одновременно с этим такая злость накатила.
