Эдди пододвинул стул, усевшись небрежно, верхом.
— Так что ты тут делаешь?
С чего начать? — лихорадочно думала Джесси. Сколько дней она пыталась разобраться с мыслями, пока наконец не нашла объяснений своему поведению. Но сейчас ее мозг опять походил на захламленный чердак, и она смогла сказать лишь одно:
— Я все испортила.
— Да уж, — усмехнулся в ответ он.
— Поэтому я и приехала. Хочу извиниться за то, что наговорила тебе. Это было несправедливо. Надеюсь, ты не принял мои слова близко к сердцу?
Эдди подали пиво, и он сделал большой глоток.
— А чего ты ожидала? Каково выслушивать обвинения чуть ли не в смертных грехах, предательстве, подсиживании и так далее!
Да, он явно обижен. Никогда еще Джесси не видела его таким напряженно-сдержанным.
— Я наговорила… — Джесси смолкла, неуверенная, что сможет хоть что-то объяснить, если не признается, как любит его. — Последние дни я пыталась разобраться, что для меня самое важное в жизни… И будь я проклята, если на поверку самым важным оказался не ты…
Эдди хотел было что-то сказать, но она остановила.
— Пожалуйста, дай мне договорить, пока я не струсила. Только на днях до меня дошло, насколько серьезно твое желание вернуться в Вустер и как я невольно затруднила твой переезд своими выходками… Признаюсь, я предприняла шаги, чтобы компенсировать тебе это.
— Компенсировать? Каким образом?
— Я внесла залог за дом Дергудов от твоего имени. Если он тебе в самом деле нужен, Эдди, я тебя умоляю, не дай кому-то еще перехватить его у тебя…
У Эдди брови полезли на лоб.
— Во-первых, я… — Джесси сделала большой глоток коньяка. — Я позвонила вчера миссис Конрой и спросила, не рассмотрит ли совет вновь твое заявление.
— Что? — Эдди встал и поставил стул нормально.
— Бедная наша дама совсем запуталась — только вчера она предложила это место мне, а я отказалась. Так что… оно для тебя свободно.
Эдди сжал голову руками, пристально глядя на нее. Рассердился? Сейчас скажет ей, чтобы убиралась, испуганно подумала девушка.
— О, Джесс, — выдохнул наконец он. — Я же сказал, что не хочу этого места! Я вполне счастлив на нынешней работе. Как ты сама правильно говорила, я музыкант-исполнитель, а не дирижер. Но вот дом… — он неожиданно улыбнулся, — это совсем другое дело. Я готов воспользоваться твоим жестом, хотя и при одном обязательном условии.
— Каком? — Джесси согласилась бы с чем угодно, лишь бы он был счастлив.
Эдди наклонился к ней и тихо произнес:
— При условии, что ты поселишься там вместе со мной.
Джесси чуть не опрокинула свой стакан.
— И перевезешь туда свою великолепную старинную кровать…
— Так ты хочешь заполучить мою мебель?
— Ага, своей-то у меня нет, как ты знаешь.
— Ты потешаешься надо мной? — Она не знала, правильно ли делает, отвечая на его шутливый тон, поэтому встала.
Эдди схватил ее за руку.
— Джесс, я потешаюсь над нами обоими. — Джесси в замешательстве уставилась на него. — Сядь, моя милая, — нежно попросил он, поставил свой стул с ней рядом, обхватил за плечи. — Не одна ты все портишь. Когда порчу я, у меня это приобретает космический размах.
Джесси нахмурилась:
— О чем ты?
Эдди вздохнул:
— Я свалял дурака, сбежав девять лет назад. Мне следовало поговорить с тобой, позвонить или написать и объяснить тебе, как много ты для меня значишь. — Он ослабил ворот рубашки, будто та душила его: — Но я этого не сделал.
— Вполне понятно. Ты был молод, испугался того, что мы наделали, тебе предстояли четыре года учебы, тебя ждала блестящая карьера…
— Нет, я сделал неправильный выбор, предпочтя тебе именно это. Рассуждал глупо, бездарно, мол, иначе мне грозит сойти с дистанции.
— Так и могло случиться, Эдди. Стал бы ты таким музыкантом, как сегодня, если бы не сделал того, что сделал?.. А специалисты, у которых ты учился, огромный опыт, который ты приобрел…
Эдди еще крепче сжал ее руки.
— Все это не оправдывает разрыва с тобой. Мне бы догадаться, что карьера и любовь не исключают друг друга. Я не догадался, а с течением времени становилось все труднее позвонить тебе… Если это может послужить утешением, скажу, что я был несчастен. Воспоминания о тебе не давали мне покоя. На протяжении девяти лет я так и не смог забыть тебя. В конце концов я понял, что должен вернуться и разобраться с этими воспоминаниями…
Он поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. Ошеломленная, Джесси покачала головой.
— Не верю.
Эдди опять нахмурился:
— Неприятно слышать подобное, но я, вероятно, только этого и заслуживаю.
— Нет. Когда я сказала «не верю», я имела в виду, что это слишком здорово, чтобы быть правдой.
Его глаза засветились улыбкой. Забыв о людях вокруг, он запустил пальцы ей в волосы, притянул ее голову к себе.
— Все мои мучительные воспоминания объяснялись только одним — я любил тебя… Люблю сейчас и всегда буду любить. — И он поцеловал ее в губы.
— Это приятно, мистер Палмер, — сказала она, как только он дал ей возможность глотнуть воздух, — ибо я тоже люблю вас.
— Точно?
— Еще как!
— А как быть с тем дурацким соперничеством, которым ты недавно изводила меня?
— Ах это. — Джесси наморщила нос. — В общем, никакого соперничества, Эдд! Просто я хотела добиться успеха, чтобы ты считал меня ровней… Знаю, ты всегда уверял, что я могу добиться гораздо большего, чем добиваюсь. Мне казалось, будь я чуть талантливее, красивее и умнее, ты бы меня не оставил, когда нам было по восемнадцать…
Эдди хотел что-то сказать, но в это мгновение подошел саксофонист.
— Извините, но уже пора.
Эдди вздохнул и опустил плечи.
— Не исчезай, пожалуйста. Нам еще о многом нужно поговорить…
Он присоединился к другим джазистам. Когда они заиграли, она пыталась слушать, но не отпускали вихрем несущиеся мысли. Эдди тоже никак не мог сосредоточиться и то и дело поглядывал на нее.
Закончился номер, он встал и пошептался с другими музыкантами. Что еще задумал Эдди? — промелькнуло в голове Джесси. Уж не припрятал ли он опять флейту для нее? Да нет, он же не ожидал столь внезапного приезда.
Эдди вернулся за рояль, поправил микрофон и объявил без затей.
— Играем для Джесс.
Она сразу же узнала мелодию. Да и как иначе? Блюз «Джесс». Впервые она услышала его в шестнадцать лет. Сейчас девушка не могла поверить, что Эдди играет его на публике.
