Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Она поступила к нам с общим переохлаждением организма, – сообщил Агопян, слушая с каменным лицом объяснения щепетильного коллеги.
– Переохлаждением?
– Мать обнаружила ее скорчившуюся в ванне с ледяной водой. – Агопян остановился и, легонько постучав, приоткрыл дверь. – Сюда, – сказал он, пропуская Спасителя вперед, потому что сам не собирался входить. – Я прописал ей рисперидон.
Спаситель вошел в стерильную больничную палату, где пристроилась на стуле, как выпавший из гнезда птенец, тощая Сара Альбер, с распухшим от насморка носом. Ее обычно заплетенные в косички волосы сейчас висели вдоль впалых щек.
– Они вам сказали, что я сделала?
Голос тонкий и ломкий, как будто из ледяной ванны ее вытащили только что.
– В общих чертах, – ответил Спаситель, усаживаясь на край кровати.
– Они говорят, что я хотела покончить с собой. – Сара насмешливо скривила дрожащие губы. – Покончить с собой в холодной воде. Умереть от холода.
– Так, так, так.
– А я просто хотела помыться.
– Конечно.
По щекам Сары потекли слезы. Спаситель протянул ей пачку бумажных платков. Сара только посмотрела на них, но не взяла. Тогда Спаситель открыл пачку, вытащил платок, развернул и, поколебавшись секунду, вытер мокрые щеки Сары. Позаботился о ней. Молодой женщине давали транквилизаторы, но никто о ней не заботился. Сара кашлянула, взяла платок и высморкалась. Позаботилась о себе. А это так трудно, когда не хочется жить.
– Я хотела помыться, – повторила она, – я была грязная.
Она принимала душ и истратила в баке всю горячую воду и тогда наполнила ванну холодной водой.
– Потому что все еще были грязной?
– Так они говорили.
– Это козни Жильбера.
Сара посмотрела на Спасителя со слабой улыбкой:
– Вот вы понимаете. А здесь они не хотят и слышать о моих голосах.
Рисперидон, прописанный психиатром, рассеял галлюцинации. И Сара Альбер, с насморком и бронхитом, осталась одна-одинешенька в комнате с зарешеченным окном, откуда сочился скудный свет.
– А вы помните, что говорил Демон Жильбер? – ласково спросил Спаситель. – Вы его слова помните?
– Да, он сказал… – Сара постаралась говорить грубым голосом, но была так слаба, что получилось скорее жалобно: – «Ты грязная, намыливай губку и три… у тебя грязная попа, мой попу и писюню…»
– Писюню, – повторил Спаситель. – Этот Жильбер относится к вам как к маленькому ребеночку.
– Имеет право, я и есть его ребенок.
– Вы ребенок Жильбера?
– Он призвал моего отца, – сказала Сара. – Нельзя звать мертвых. Все из-за меня, я виновата, я позволила умереть призракам, они все утонули в воде, призраки замка. И я умру по кусочкам.
Слова Сары не имели смысла, или этот смысл был слишком глубоко запрятан. Смысл был таким мучительным, что Спаситель, пытаясь уловить его в словах Сары, тоже невольно мучился. Была какая-то связь между Демоном Жильбером и отцом Сары, точно так же, как была связь между ее матерью и Снежной Королевой. Через четверть часа он вышел из палаты Сары, чувствуя себя выжатым как лимон, но, увидев в холле доктора Агопяна, напустил на себя бодрый вид и сказал:
– Мадемуазель Альбер необходимо продолжить психотерапию наряду с лекарствами.
– От разговоров вреда не будет, – отозвался Агопян таким тоном, словно хотел сказать: не будь он так занят, он и сам бы охотно поговорил. – Так вас выписали, Людмил?
Он обращался к красивому улыбающемуся подростку, стоявшему в холле с рюкзаком за спиной.
– Да, за мной приехал отец.
– Вот и хорошо.
Врач и подросток пожали друг другу руки, и Людмил ушел. Видя, что Спаситель проводил его взглядом, Агопян снизошел до рассказа. Людмил попадал к ним в отделение несколько раз на протяжении года. Они подбирали ему лекарства: сначала давали те, что избавляют от галлюцинаций, но возникли побочные эффекты: ослабление воли, прибавление веса; стали стимулировать активность – возобновился бред; потом от перегрузки лекарствами стала страдать печень, ну и так далее. Теперь состояние Людмила стабилизировалось. Спаситель видел собственными глазами, что выздоровевший подросток снова вернулся в обычную жизнь с родителями, друзьями, учебой после того, как доктор Агопян с коллегами боролись за него целый год. Можно было бы на радостях пить шампанское, устроить фейерверк или рыдать, но доктору Агопяну хватило рукопожатия.
– Я сообщу вам, когда мадемуазель Альбер сможет выписаться, – сказал он. – Спасибо, что приехали, месье Сент-Ив.
– Можете называть меня по имени, – горячо откликнулся Спаситель.
– Конечно, – сказал доктор Агопян, не видя в этом никакой необходимости.
Выездная консультация стала самой интересной за весь рабочий день Спасителя. Даже сеанс с Эллиотом показался ему рутиной. Впрочем, Эллиот ушел от психолога недовольный. Он во всех подробностях описал Спасителю сон, который видел накануне: орангутан с широченной грудью и мощными половыми органами рассказывал ему, что в прошлой жизни был баронессой Авророй Дюдеван, и бедный Спаситель целых полчаса искал объяснения, почему баронесса Дюдеван, более известная под псевдонимом Жорж Санд, возродилась в виде огромной обезьяны. Было ли это метафорой преображения Эллы в принца Эллиота? А Эллиот все это время мучился тревогой и уговаривал себя: «Скажи же ему, скажи! Скажи, что у Кими есть револьвер, что у него появилось оружие, что тебе страшно за него!»
Кими показал ему заряженный револьвер и сказал:
– В следующий раз, если на меня нападут, я буду защищаться.
С этих пор Кими снова стал появляться в центре города, и в кармане у него был револьвер. Откуда он достал его? Каким образом? Эллиот решил, что через кого-то из дилеров, в прошлом знакомых Кими, потому что Кьем Фам одно время искал успокоения в сомнительном коктейле из кокаина и рисовой водки. Но что самое тревожное и чего Эллиот не знал: револьвер Жово притягивал к себе Кими. Он приставлял его к виску, ко лбу, брал дуло в рот. «Что тогда сказал сумасшедший старик? Револьвер – памятный подарок? Значит, из него уже стреляли?» Укладывая револьвер под подушку, Кими гладил его кончиками пальцев. Заигрывал со смертью.
* * *
– Хочу вас спросить… о маме с папой… – Амбра сидела с прямой, как гладильная доска, спиной, но слегка наклонившись к Спасителю, в очень неудобной, напряженной позе. – Сейчас я их просто не выношу. Но по вечерам в кровати, как подумаю, что из-за горя, которое я им причиняю, они могут умереть, начинаю плакать.
– Родители гораздо выносливее, чем кажется детям, – успокоил ее Спаситель. – А о чем ты хотела спросить?
– Я люблю их или ненавижу?
– Можно любить розу за аромат и ненавидеть за шипы.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
