— Мы уже говорили об этом, вождь Баако, — ответила Хильда, — Синий приор хочет союза с Зеленым. А великое сотрудничество всегда начинается с малого…
Ее голос дрогнул. Наверняка вспоминает Хакона и тех воинов, которые полегли ради этого «малого сотрудничества».
Баако покачал головой:
— Мы же не пойдем против воли приора? Черные Пантеры не могут вот так просто встать под знамена чужих цветов, — его взгляд выразительно скользнул по Губе.
Десятник Пчел только цыкнул, но промолчал, проглотив явный камень в огород Желтого приората.
— Но, если вожди старших стай замолвят слово… — осторожно сказала Хильда.
— Великий приор Эммерик ясно высказал нашу позицию, — ответил Баако, — Мы благодарны вам за помощь, за то, что открыли глаза на тайного врага. Но все стаи снимаются со своих мест и отступают к столице. Там общими силами мы дадим отпор врагу, если он посмеет сунуться.
Что мне нравилось в этом Баако, он всегда говорил «мы». Будто не он единолично принимает решения, а все это воля его стаи. Ну, с одной стороны, это было правильно… а с другой стороны, «решать дела» вождь что-то не спешил.
Воцарилось молчание, и я вставил свое слово, пытаясь помочь Хильде:
— Был ли здесь посланник из столицы, который просил принять высоких гостей из Синих земель?
Правители Черных Пантер поняли, куда я клоню — не все приказы из столицы следует выполнять. Но вождь хмыкнул, переглянулся с оракулом, потом ответил:
— А разве этого не случилось? Разве не их мы принимаем сейчас?
Мне захотелось сразу посмотреть, как бы Панзерград радушно принимал Морица. Наверняка жизнь Баако оборвалась бы на таком же пире…
Один взмах клинка командора, и голова вождя покатилась бы по столу с выпечкой, сладостями, чтобы остановиться в блюде вон с тем поросенком. С темной зажаристой корочкой, отливающей красными специями, с проглядывающей в надрезах мякотью…
Я проглотил слюну, опять мысли вернулись к еде. Буркнула внутри просыпающееся раздражение — неужели нельзя было сначала пожрать, а потом уже переговоры?
— Половина Престола Ордена разрушена Бездной, — злой от голода, я начал распаляться, — И это сделали всего три приората! Где были остальные семь?
Видимо, сказал я это без подобающих форм вежливости. Ах, ну да, забыл же вставить «великих господинов» и «мастеров».
— Белый Волк, — поджав губы, холодно сказал Баако, — Кто ты, чтобы влезать в разговоры вождей?
— Последний из стаи. И, как оказалось, тоже вождь.
Я ожидал удивления, но, скорее всего, мои способности уже обсудили в каждом углу Панзерграда. Но, видимо, этого оказалось мало, чтобы меня тут приняли как равного. Баако не стал возмущаться, и лишь благосклонно кивнул:
— Я наслышан об этом. Но, Белый Волк, дар вождя еще не означает мудрости. Где же твоя стая, вождь? Как получилось, что ты не сохранил ее?
Вопрос прозвучал довольно грубо, но от меня явно ждали разумного ответа. Ох, как же хотелось поскорее закончить всю эту словесную перепалку. Ну, не силен я был в политических играх…
Впрочем, Небо было ко мне сегодня благосклонным. То есть, Бездна… Потому что в голове неожиданно прозвучал голос того, кого я уже не отчаялся услышать:
«Злой ты мой поднебыш, спроси оракула, а не привиделся ли ему такой же вопрос к вождю в кошмарах?»
Времени удивляться у меня не было. Я и так все силы бросил на то, чтобы мое лицо не вытянулось, будто я в тронном зале Апепа увидел.
— Вождь Баако, верно говоришь, — вдохновленный неожиданной помощью, сказал я, — Но что, если скоро тебе зададут такой же вопрос?
Прозвучало это едва ли не как угроза, послышались возмущенные возгласы, и даже у оракула вырвалось: «Да нулячий хвост, чтоб тебя!»
— Спика! — зарычала Хильда.
Альфа отреагировал жестко, без всяких прелюдий:
— О чем ты мелешь, зверь? Высокая ступень вскружила голову?
А вот такой разговор мне нравился уже больше. Без всех этих прелюдий и лобызаний…
— Все мы звери под Небом, — усмехнулся я, — Где твоя стая, вождь? Спроси своего оракула…
Моя дерзость перешла все границы. Возможно, вмешательство демона опять всколыхнуло темные уголки моей души, потому что мне стало намного труднее контролировать себя.
Но границ я еще не перешел — чувство опасности молчало, подергиваясь лишь легкой тревогой, нависшей над всеми этими землями. Даже талисман Рычка никак не реагировал на мои методы переговоров, а значит, пока все шло в разумных рамках.
Только желудок урчал, напоминая, как же это опасно позволять тому поросенку вот так остывать. Лежит, бедняга, парком исходит. И просит: «Ну, съешь меня, о достойный!»
Альфа потихоньку наливался краснотой, слышно было, как от ярости утяжеляется его дыхание:
— Видит Небо, это переходит все гра… — хотел сказать Баако.
— Мой вождь, — оракул поднялся со своего кресла, склонился к Альфе и снова что-то зашептал.
Свист слов оракула разлетался под сводами, но разобрать ничего нельзя было. Видимо, какая-то магия глушила двух собеседников — я видел пару искорок, летающих над ними.
Судя по поднимающимся вверх бровям Баако, информация была для него шокирующей. С вождя сразу слетела вся спесь, а лицо стало чуть ли не бледным.
«Ты где пропадал, Белиар?!» — воспользовавшись заминкой, мысленно спросил я.
Белиар не отвечал, и я хотел было уже возмутиться, но в сознании наконец всплыл его голос. Довольно слабый, будто через стену…
«Все силы потратил на тебя, поднебышек», — голос демона едва пробивался сквозь мои собственные мысли, — «Я снова в цепях, в Изумр…» — и его голос оборвался.
— И ТЫ МОЛЧАЛ?! — под сводами грохнул возмущенный крик Баако, — Хамизи, нулячью твою бабушку! Так вот ты зачем этот пир выпросил?
Оракул, названный Хамизи, упал перед вождем на колено, обиженно поджав губы, а Баако вскочил, заходив по постаменту, как ужаленный. И Гарей, и другие двое зверей удивленно перешептывались, наблюдая за Альфой. Губа же с неким удовольствием наблюдал за яростью вождя Пантер — не только в Желтых землях бардак.
Хильда стояла с серьезным лицом, а Фолки, поймав мой взгляд, одобрительно кивнул.
— Когда это случится? — рявкнул вождь, снова подлетев к оракулу, — Почему приору не сказал?!
— Небо не велело, — задрожав, ответил Хамизи, — Да и поверили бы вы, без вот этого всего?
— Я и сейчас не верю!
Баако был в гневе. При этом еще и сверлил меня взглядом, будто это все моя затея. А я только поджимал губы, пытаясь не коситься в сторону столов.
— Еще раз, что там тебе привиделось? — он повернулся к оракулу, — Всем скажи!
