Даже некроманты обратились в слух. Марло резко прекратил жевать, Азуса поджал губы, Эмильен склонил кудрявую голову набок в немом вопросе.
В настоящий момент дворец должен готовиться к предстоящей свадьбе наследника престола и его избранницы. Анна-Мария не сомневалась, что поспешность, с которой расторгли прежний брачный договор и заключили новый, распространится и на дальнейшие действия отца и Его величества.
Что же касается ее и Азусы, то в ближайшее время и этот вопрос встанет на усмотрение. Для бастарда этот брак — прекрасная возможность восстановить свой статус и вновь обрести фамилию. Для графини Понтилат — это шаг в глубокую пропасть.
Но в такую ли глубокую?..
Брюнетка бросила на некроманта короткий взгляд. Он ответил ей тем же, но оба в тот же момент отвернулись, смущенно кашлянув. Пусть они и сидели буквально в метре друг от друга, девушке показалось, как щеки ее налились алым.
«Нет-нет-нет, — капризно запротестовала она про себя. — Престол. Дориан. Он обязательно что-нибудь придумает, чтобы вернуть меня на законное место и…»
— Невеста принца… Элоиза Хайдегер… мертва.
Тихие слова Валентини прозвучали как гром средь ясного неба. От шума крови в висках графиня не слышала даже клекота маятника напольных часов.
Чтобы мерзкую до тошноты Элоизу постигла та же участь, что и ее… однажды. Совсем не так давно. Такое… трудно было представить. Словно у подобных Элоизе людей был особый пропуск на свершение подлых вещей и при этом вполне успешный выход сухим из воды.
— Обстоятельства смерти известны? — вернулось к Азусе природное хладнокровие.
— Зарезана в своей постели кухонным ножом этой ночью, — без запинки ответил маленький господин.
— Убийца? Подозреваемые? Свидетели?
— Никого.
— Его высочество Дориан в порядке?
— Его высочество в добром здравии.
После этих слов ведьмак, казалось, вздохнул с облегчением. Но теперь настала очередь Эмильена задавать вопросы, хоть его никто и просил.
— А вы не думаете, — сразу же обратился он к брюнету, но и Анну-Марию не обошел взволнованным взглядом, — что ситуация повторяется? Ну… если не считать количество ножевых ранений…
— Может, дело и не в проклятье, — развел руками Марло, в каждой из которых всё еще лоснились от масла куриные ножки. — Может, это всё заговор против власти. Или… или ревность!
— Ревность? — одновременно скривились Азуса с Анной-Марией.
— Да. Это же… это же очевидно! Какая-нибудь из ряженых мартышек, но не особо высокая в дворцовой иерархии, воспылала к принцу самыми горячими чувствами. Что-то вроде… «Так не доставайся же ты никому!» А кухонный нож… — рыжий взмахнул куриной ножкой в воздухе, разбрызгивая жирные капли по белоснежной скатерти, — …разве ж дамы носят при себе холодное оружие? Нет. Вот и позаимствовала на кухне. Всё ясно, как белый день! Убийство на почве фанатизма.
— Спасибо за то, что высказал свою версию… Марло, — усмехнулась графиня в кулачок, — но не думаю, что ее стоит принимать к сведению.
— Вот это да… — протянул некромант, театрально закатив глаза. — Мне послышалось, или высокоэгоцентричная госпожа Понтилат впервые назвала меня по имени?
— Нам и без того хватает драматизма, — отмахнулась от него девушка и почесала спинкой стула под левой лопаткой. — Убийства продолжаются.
— Убийца всё еще на свободе, — добавил Азуса, нахмурившись. — Дориан в опасности, а мы здесь. Однако же я рад, что в этот раз графиня далеко от дворца. Я хотел сказать, что… — быстро решил поправиться парень, а Анна-Мария, сдерживая смешок, опустила взгляд, — …мы можем заняться изучением ее проклятья, не ожидая удара со спины. И займемся мы этим сейчас же.
* * *
Сердце бешено колотилось в груди Дориана, когда влажными от пота ладонями он схватился за поводья своего белого чистокровного скакуна. Нечасто Его высочеству приходилось покидать стены дворца, но жеребец всё равно помнил своего хозяина. Качнул головой, храпнул, засучил передними копытами, ожидая дальнейших команд.
— Давай же, давай! — уже замахнулся принц, однако чей-то оклик заставил его замереть в седле. Сильнее стиснуть поводья, закусить губу.
— Ваше высочество! Ваше высочество! — Королевский лекарь собственной персоной, подобрав полы черного плаща, путающегося под ногами, мчался к конюшне.
— Ренуар… — не без досады в голосе прошептал Дориан. Но решил взять себя в руки. Предчувствуя назревающий конфликт, конь обеспокоенно заржал. — Что вам нужно теперь? Я не могу оставаться во дворце. Я нужен Энн-Мэй! Я должен защитить ее! Нет… я обязан защитить ее!
— Ну Ваше высочество… — приблизился запыхавшийся врачеватель к потенциальному беглецу и с чувством дернул того за штанину. Потянул. — Мы же понятия… не имеем. Где сейчас убийца?.. Что, если вы — его следующая цель?.. Прошу вас, успокойтесь и идите… идите сейчас же в свои покои. Дориан, прошу вас! С меня же сдерут три шкуры, если я вас не остановлю…
— Но как же Энн-Мэй?
— С ней тоже всё будет хорошо. Поместье Понтилатов замечательно охраняется. И те ведьмаки… уверен, более чем уверен, что графине ничегошеньки не грозит! Спускайтесь. Спускайтесь, Ваше высочество…
— Ну, если ты так говоришь… — тяжело вздохнул принц. Сжал поводья до боли в руках… а потом отпустил их. Спрыгнул на землю, отряхнул камзол чисто машинально. — Ренуар, вы… — помутненный взгляд Дориана остановился на придворном лекаре, уже тянувшем улыбку от уха до уха. — Вы многого не понимаете.
— Чего же я не понимаю, Ваше высочество? — мужчина сморщил длинный нос. — Объясните мне. Хотя… это лучше сделать в покоях, пока ваш отец не устроил мне очередной выговор. Пойдемте.
— Вы многого не понимаете, — повторил Дориан. — Очень многого не понимаете. Очень-очень многого.
— Ваше высочество?..
— Что есть любовь, господин Ренуар? — отстраненно произнес блондин, медленно вынимая из-за пазухи поблескивающий в солнечном свете кинжал. Сегодня стояла на удивление ясная погода. Ни облачка. — Когда сердца ваши бьются в унисон, а дыхание одной температуры. Когда одно ее присутствие приносит ни с чем не соизмеримое счастье.
— Ваше высочество, вы меня пугаете… — нервно усмехнулся лекарь, опасливо сделав шаг назад.
Однако принц этот маневр заметил. Подскочил к мужчине с необыкновенной для болезненного наследника прытью, взмахнул рукой.
Не сразу Эмильен осознал, что уже лежит на земле, а кровь на сморщенных пальцах — его собственная. Дориан же сидел перед ним на корточках, мило улыбаясь, будто в происходящей ситуации нет абсолютно ничего противоестественного. Обняв колени руками и сжимая бледными пальцами окровавленный клинок, принц ритмично покачивал головой. Зрачки его сузились, нижняя губа подрагивала.
— Никто не встанет на пути к ее счастью, — приговаривал парень, лихорадочно бегая глазами. — Никто, никто, никто!.. Никто! Моя принцесса… Моя драгоценная принцесса. Твой верный рыцарь уже скачет на выручку. Мы убежим далеко-далеко. Далеко-далеко. Туда, где нас никто не найдет. Никто, никто, никто! не найдет… Да-а-а… я уже вижу, как ты улыбаешься мне. Как ты смеешься от счастья, когда я говорю, что мы всегда, всегда, всегда!.. будем вместе… Энн-Мэй, я иду за тобой. Я иду к тебе, Энн-Мэй!..
