— Да, — подтвердила Анна-Мария, поравнявшись с парнем, но не отрывая глаз от каменного пола. — Полное отсутствие социальных навыков и гениальность в одном флаконе — в этом ведь Валентини.
— Для того чтобы запомнить прочитанное, мне приходится зубрить каждую фразу несколько дней кряду, а ему достаточно одного прочтения, чтобы информация отложилась в долговременную память. Это поразительное явление.
— Лучше бы он родился нормальным ребенком.
— Увы, мы не выбираем, какими нам родиться. Мы выбираем лишь то, какими станем в будущем.
— Даже у деревенщины есть возможность пробиться в ряды аристократии? — прищурившись, зыркнула графиня на Эмильена.
— Пробиться в ряды аристократии… — эхом повторил он. — А ведь однажды Эмильен Ренуар предложил моей матери… чтобы я…
— Придворный лекарь? Что предложил?
— Пробиться в ряды аристократии.
— Твоей матери? В аристократы? — захлопала Анна-Мария ресницами.
— Мне, — с трудом выговорил некромант. — В аристократы.
— Каким же образом?
— Я точно не помню, что произошло в тот день, но… Кажется, он хотел купить меня.
Сегодня Эмильен проснулся позже обычного. Петухи уже давно откричали свое утреннее приветствие жителей деревни, а солнце повисло высоко в небе.
Странно. Ведь мать каждый день будила Эмильена в первую очередь. Для помощи по хозяйству. Что в этот раз могло пойти не так?
Похлопав сонными глазами, мальчик взъерошил светло-русые кудри, потянулся, откинул лоскутное одеяло в сторону и спрыгнул босыми ногами на дощатый пол. Тот скрипнул под тяжестью его тела.
«Интересно, матушка уже ходила на колодец? И без меня? — про себя вопрошал ребенок, натягивая штанишки с парой заплаток. Завязал веревочный поясок. — И кроликов покормила? Солнце уже высоко. Но грядки точно прополоть не успела…»
— Мне… мне надо подумать!
— Чем дольше вы думаете, тем хуже для вас же.
— Но… как я могу решиться на такое за пару минут?
Только сейчас Эмильен расслышал чьи-то голоса в большой комнате. Прислушался получше, прищурился. Первый — точно принадлежал его матушке. А второй… мальчик готов был поклясться, что слышал этот низкий мужской голос впервые.
— Подумайте о перспективах. Если ваш сын пробьется в ряды аристократии, а под моей опекой это случится с большой вероятностью, то и вас ожидает безбедное существование.
— Но вы же говорите… вы же говорите о продаже!
— А что в этом ужасного? Я вам — деньги, вы мне — мальчишку. Если информация о нашей сделке не просочится за пределы этого дома, то проблем никаких не возникнет. Ни у вас, ни у меня.
— Но… но почему именно наш Эмильен?
— Я вижу в нем потенциал. Он мальчик смышленый, а такое точное и серьезное дело, как медицина, невежества и глупости не терпит. Детей у меня нет, и я вполне готов взять вашего мальчика под свою опеку. Разумеется, отдельные покои, трехразовое питание и даже деньги на карманные расходы — всё будет включено в нашу сделку.
Ответа от матери не последовало и, осторожно подкравшись к двери, Эмильен приоткрыл ее. Заглянул в образовавшуюся щелочку.
Мужчина средних лет, которого ребенок видел и слышал впервые, сидел за столом. Высокий, статный, в черном костюме. Мать наворачивала круги по комнате, заламывая руки. Но что сильнее всего бросилось Эмильену в глаза, так это… деньги. Куча денег! Пузатый мешок валялся на столе, а несколько крупных золотых монет поблескивали подле него. Высыпались.
— Я человек занятой, — нетерпеливо забарабанил мужчина пальцами по поверхности стола в ожидании ответа. — Одна нога здесь, другая во дворце. Возможно, в будущем я найду вариант получше, и вы просто упустите свой шанс. Так что же вы решаете?
— Я… я многим обязана вам, господин Ренуар, — остановилась крестьянка в центре комнаты, перебирая пальцы. — Именно благодаря вам Эмильен появился на свет. Однако… он — мой единственный ребенок.
— И он не перестанет им быть, — тонко подметил лекарь, взметнув указательный палец. — Но проживать будет в другом месте. А также получит качественное образование, заимеет полезные связи…
Эмильен не дослушал. Закрыл уши и сделал пару шагов назад. Голова его закружилась, кровь зашумела в висках. Одна лишь мысль набатом била в сознании:
«Эти деньги… это деньги… за меня?»
— А потом Ренуар покинул наш дом и больше никогда не возвращался, — завершил парень повествование, встретившись с пронзительным взглядом Анны-Марии. — Передумал? Нашел другого кандидата? Только сейчас я понимаю, что его просьба и та огромная сумма… Не в худшую ли сторону изменилась бы моя жизнь, если б матушка согласилась с его предложением? И продала меня.
Графиня усмехнулась. Не такой реакции на свою историю ожидал ведьмак, а потому, смутившись и покраснев, отвернулся.
— Значит, это был ты, — внезапно произнесла девушка.
— В каком… в каком смысле? — пробурчал Эмильен под нос, но любопытный взгляд на госпожу скосил.
Анна-Мария снова усмехнулась.
Видимо, именно на следующий день после предложения Ренуара, карета графини угодила в яму недалеко от дома молодого ведьмака. Мать Эмильена, пригласив госпожу Понтилат к скромному столу, на радостях и выложила ей подробности необычайно удачной сделки.
«Жирная ты корова, — ответила ей тогда Анна-Мария исподлобья. — Да как ты могла не подумать о том, что деревенщину в стенах дворца пустят в расход? С такой тупостью тебе лучше вообще не приближаться ко мне на расстояние километра. Фу… мерзость».
Ну а письмо, отправленное Эмильену Ренуару из поместья Понтилатов в ту же ночь, судя по всему, поумерило пыл придворного лекаря. Да настолько, что он забыл дорогу к дому семьи «очаровательного и смышленого» мальчика.
— Считай, что тебе повезло, — вместо всего этого ответила Анна-Мария некроманту и, не сдержавшись, потрепала того по голове, взъерошив блестящие кудри. — Просто повезло.
Глава 13. В любви и на войне все средства…
— Благодарю, Валентини, за то, что присоединился к завтраку, — коротко поклонилась Анна-Мария кузену, когда мальчик показался в дверях столовой.
— Сама любезность… — раздраженно буркнул Марло под нос, беря в каждую руку по куриной ноге. — Вот бы и с нами так же обходилась. Ай!
Нога Азусы тоже дала о себе знать, как следует пнув одноклассника под колено. Благо, под столом их разборки были не видны.
— У меня есть новости из дворца, — продолжая стоять на пороге, чуть громче изрек господин Понтилат.
— Что-то случилось? — вскинула брови графиня, поставив белую фарфоровую чашечку с недопитым чаем на стол.
