— Я могу за ним послать, — возразил Карим. — Вам не стоит так рано вставать.
— Я должна пойти к нему, — ответила Билли. — Я уехала, никому не сообщив, и решение о возвращении тоже хочу принять самостоятельно. Я надеюсь, что Дэвид поймет меня.
— Я согласен с вами, — произнес Карим, вставая. — Это только начало, Билли. — Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. — Вы на правильном пути.
От этих слов веяло такой искренностью, что слезы навернулись ей на глаза. В этот момент она поняла, что нет ничего странного в том, что Дэвид так любит этого старика. В горле запершило, и, стараясь не выдать охвативших ее чувств, она улыбнулась.
— Я знаю, что это так. Тем не менее вам совсем не обязательно быть таким любезным со мной. Не исключено, что вдруг вы решите, что я слишком взбалмошна и капризна, чтобы находиться рядом с Дэвидом, и вы отправите меня в Марасеф. — С этими словами Билли направилась к прозрачному занавесу, закрывающему проход в соседнюю комнату. Пройдя несколько шагов, она повернулась и добавила: — Должна сказать вам, что я уже приняла решение. — Ее фиалковые глаза смеялись. — А что касается ваших угроз, то они бесполезны. Если я захочу, то найду возможность сбежать из Казбаха, и меня не остановит даже беременность. — Она пожала плечами. — Даже если у меня родится малыш, я могу убежать с ребенком: привяжу младенца на спину, как индианка, и уйду вместе с ним.
Билли скрылась за занавесками. Шейх Карим пристально смотрел ей вслед.
В оранжерее было все по-прежнему. Лунный свет играл в белоснежных цветах жасмина и в мерцающих во тьме, как звезды, цветах золотой алламанды. Вокруг нее были те же цветы, что и в первую ночь, но что-то неуловимо изменилось. Ощущение чудесного волшебства исчезло, и теперь ее окружала абсолютно реальная жизнь. Всем своим существом Билли чувствовала ее движение и слышала биение сердца природы, окружавшей ее. Теперь Билли знала, что эту способность чувствовать окружающий мир она получила в подарок от Дэвида.
Дэвида она увидела сразу. Он неподвижно стоял, засунув руки в карманы черной куртки, и невидящим взглядом смотрел на пробивающиеся ростки.
— Они подросли с тех пор, как ты посадил их, — тихо проговорила Билли.
Он стремительно повернулся к ней, в его глазах промелькнуло удивление.
— Билли, что ты делаешь здесь? Почему ты не в постели?
— Ты не очень-то любезен, — сказала она с улыбкой. — Я не в постели, потому что не хочу там быть. Я пришла к тебе, потому что хочу этого. — Глаза ее сияли. — Карим сказал мне, что ты совсем потерял голову и ему пришлось тебя запереть.
— Ты все не просыпалась, — начал он объяснять, — я не знал, что делать. — Он порывисто обнял ее и спрятал лицо в ее волосах. — Какое счастье, что с тобой наконец все в порядке! Я так боялся, что ты умрешь!
Она обняла его за плечи и притянула к себе, слегка засмеявшись.
— От этой царапины? Ну что ты. Не так уж было больно, просто я ужасно испугалась.
— Но ты так долго не просыпалась, — жалобным голосом проговорил Дэвид. — Этот чертов доктор не разрешил разбудить тебя. Я всего лишь хотел знать, как ты себя чувствуешь.
— Ну, теперь ты сам видишь, — ответила Билли, жадно вглядываясь в его лицо. — Разве мне удалось бы прийти к тебе, если бы мне было плохо?!
— Надеюсь, что нет, — пробормотал он. — Я же просил Карима, чтобы он прислал за мной, как только ты очнешься.
— Он так и намеревался сделать, но я не разрешила. Я хотела сама прийти к тебе. — Она слегка откинулась назад, чтобы он увидел ее улыбку. — Это мой собственный маленький ритуал.
— У него есть название?
Опустив руку, она нежно дотронулась до зеленых ростков.
— Любовь.
Она прижалась щекой к его лицу.
— Твой цветок заметно подрос, — задумчиво произнесла она. — Я и не предполагала, что он так быстро вырастет.
— Только дай возможность, и любовь прорастет везде, где ты посадил ее, — уверенно сказал Дэвид. — Надо только создать для нее все условия. Теперь я никуда не отпущу тебя. Если ты не хочешь остаться здесь со мной, то я, как бродячий трубадур, пойду с тобой, с твоей гитарой за спиной. Я буду собирать с тобой виноград в долине Напа, буду нырять за жемчугом в Самоа или носить корзины туристам в Нассау. — Его глаза излучали любовь и тепло. — Мы будем жить вместе, работать вместе и любить друг друга. И знаешь, что я тебе скажу? Однажды ты поймешь, что нашла свое пристанище и что твое пристанище — это я, так же, как мое — ты.
Она почувствовала, что сейчас разрыдается:
— Дэвид, но все, что нужно тебе для жизни, — здесь, в Седихане. Здесь твой дом, все люди, которых ты любишь.
— Нет, не все, — не согласился Дэвид. — Та, которую я люблю больше всех, считает невозможным для себя остаться здесь. А значит, и я не смогу здесь больше оставаться. — Он легонько поцеловал ее в висок. — Кто знает? Может быть, я смогу полюбить цыганскую жизнь. Мы всегда будем счастливы, независимо от того, где мы будем.
Ее сердце было переполнено любовью.
— Картина, нарисованная тобой, прекрасна, но я думаю, что нам незачем возвращаться к пройденному.
— Послушай, Билли, мы оба знаем, в чем твоя проблема. Ты не можешь спокойно плыть по реке жизни. Кроме того, ты избегаешь сильных чувств и настоящих привязанностей. И все это только потому, что людям, которые окружали тебя в детстве, не хватило душевных качеств, чтобы понять, какое ты сокровище. Это совсем не значит, что все люди такие. Я люблю тебя и буду любить всегда. — Он глубоко вздохнул. — И если существует где-то там, за горизонтом, еще одна жизнь, более длинная, чем эта, то и в другой жизни я буду любить тебя.
«Где-то за горизонтом, — мечтательно представила Билли, — я тоже буду любить его». И еще Билли думала о том, что если даже они пройдут через самое сердце жизни и попадут в иные миры, то и там он будет с ней, согревая ее, давая ей возможность быть самой собой, и там они будут единым целым.
— Дэвид, — прошептала она, — я так люблю тебя!
— Тогда ты позволишь мне пойти за тобой?
Она покачала головой.
— Я же говорила тебе, что это невозможно. — Она опустила глаза, чтобы скрыть веселые искры, сверкавшие в глубине. — Ничего не получится.
Дэвид нахмурился:
— Какого черта, как это — не получится?
— Понимаешь, мечта о беззаботной цыганской жизни, которую ты собираешься вести со мной, так и останется мечтой, потому что благородный шейх Карим собирается запереть меня в Казбахе. У него на этот счет есть свои планы. — И, покорно склонив голову, добавила: — Так что у меня нет ни малейшего шанса выбраться отсюда.
— Что ты говоришь? Он это серьезно?
— Карим решил вмешаться и сделать все от него зависящее, чтобы я больше не смогла огорчать тебя, — ответила Билли. На губах ее играла веселая улыбка. — Когда мы вернемся, я думаю, что мои вещи уже будут в твоих комнатах. Я под домашним арестом. — Она наморщила нос. — А ты мой тюремщик. А еще он сказал — никаких противозачаточных средств, пока мой разум не просветлеет и я не приму свою судьбу с благодарностью.
