Добровольный узник дома в Староконюшенном переулке внезапнопревратился в исследователя, перед которым открыт весь мир. И не нужно никудауезжать, оставлять друзей, расставаться с любимым городом. Достаточно заперетьдверь в свою комнату на задвижку и выйти в Интернет.
После школы Корнеев поступил в технический вуз и окончил егос отличием. Устроился работать в научно-исследовательский институт, но ничегостоящего в его стенах так и не сделал. Время от времени у него появлялисьподруги. Одна из них дотянула даже до звания невесты, но дальше этого дело непошло. Корнеев был не приспособлен для брака. Вот если бы его жена купилавторой компьютер, установила локальную сеть и появилась на экране монитора, уних, пожалуй, могло бы что-нибудь получиться. Но женщины отчего-то предпочиталиКорнеева в натуральном виде. Он же так и не научился отдавать им всего себя.
К тому моменту, когда его изловила служба безопасности, насчету Корнеева была столько же разбитых сердец, сколько взломанных баз данных.
Лайма Скалбе показалась ему слишком холодной. Замороженнаятушка трески, честное слово! Но после недолгого общения с ней он понял, чтоошибся. Их командир — не слишком компетентная барышня, которую заставили взятьна себя непосильную задачу. Кажется, она напугана, но прячет свой страх изовсех сил. Корнеев решил, что поведет себя с ней благородно, хотя его то и делоподмывало вывести ее из равновесия. Именно поэтому он и посоветовал командиршене раздеваться, когда она заявила, что ляжет спать на диванчике.
В ответ Лайма бросила на него насмешливый взор и отправиласьв ванную комнату. Бондопаддхай несколько раз подавал признаки жизни, требуя тоодно, то другое. Наконец дело дошло до ужина, и они вдвоем с Никой Елецковойслопали чертову прорву еды, запив ее дорогущим шампанским.
Под утро Бондопаддхай высунулся и заявил, что на завтракжелает роган-джош — и точка. Корнеев влез в компьютер и возвестил:
— Роган-джош — это баранина карри. Ничего себе пророк —жрать барана на завтрак! Так вся святость жиром обрастет.
Лайма очень нервничала по поводу грядущего мероприятия вкинотеатре «Спутник». Кроме того, свою ночную вахту несла из рук вон плохо.Пока Медведь с Корнеевым набирались сил, ей постоянно казалось, что в окнокто-то заглядывает. Или подкрадывается к двери. Она несколько раз даже ложиласьна пол, чтобы попытаться в щелку увидеть ноги. А еще противный Пудди постояннобегал в туалет, пугая ее своими белыми одеждами.
Наутро Корнеев и Медведь стали собираться в поход.
— Значит, вы на разведку, — в сотый раз повторилаЛайма, наблюдая, как они расправляются с кофе.
Медведь глотал его, как пиво, заедая кусками колбасы, аКорнеев отхлебывал понемножку, одновременно отщипывая от булки крохотныекусочки.
— На разведку, — подтвердил он. — Посмотрим,как там эти «Оставшиеся» готовят зал. Может, что-нибудь придет в голову.
Часов в семь утра Ника Елецкова проследовала в собственныйномер, помахав Лайме ручкой. Лайма улыбнулась ей заговорщической улыбкой старойдуэньи и сладким голосом спросила:
— Вы же собирались походить по магазинам?
— Успеется, — ответила та и удалилась, качаябедрами.
Томный Бондопаддхай два часа принимал ванну, а потомумащивал себя ароматическими маслами.
— Придется везти его завтракать в индийскийресторан, — предупредила Лайма. — Кто ему тут изготовит баранинукарри?
Корнеев весело пробежался по клавишам компьютера и сообщил:
— Неподалеку есть подходящее заведение. Не высшийкласс, правда. Больше похоже на кафе, чем на ресторан…
— Сойдет, — обрадовалась Лайма. Ей не хотелосьдалеко уезжать от гостиницы.
— Тогда мы заберем вас прямо оттуда, — сказалКорнеев, подумав. — Как только все разведаем, так сразу и позвоним.
Лайма зыркнула на него с подозрением. Что-то в нем было нетак. И в Медведе тоже что-то было не так. Обычно он смотрел на нее, не мигая,обстоятельно. Теперь же его взгляд ускользал в сторону с проворством юркойрыбки.
— Почему ты в очках? — спросила ЛаймаКорнеева. — В первый раз ты был без очков и очень хорошо себя чувствовал.
— Я надевал контактные линзы, — призналсятот. — Но потом у меня началось воспаление. Прямо не знаю, что за беда.Глаза стали слезиться, вот я и перешел на очки. Если ты боишься, что япромахнусь, когда придется стрелять, то напрасно. Я ориентируюсь на тепло тела,как паук.
Лайма совсем не боялась, что он промахнется. Ей казалось,что главное — начать палить, а попадешь или не попадешь — дело десятое. Снапряженным вниманием наблюдала она за тем, как мужчины экипировались:перчатки, шнурованные ботинки, черные футболки и штаны. В наличии имелись ещечерные шапочки, которые они спрятали. И оружие, так и оставшееся в сумке,выданной Дубняком. Между ними было только одно различие — на футболке Корнеевав центре груди было нарисовано маленькое красное сердечко. «И здесь он форсит!»— удивилась Лайма, но вслух ничего не сказала.
— Ну, не поминай лихом, — пробасил Медведь,приложив руку к воображаемому козырьку.
— И будь начеку, — подхватил Корнеев. —Старые атеисты мне всегда не нравились. Думаю, новые ничуть не лучше.
Ника Елецкова уже привела себя в порядок и вернуласьсогласовать с Бондопаддхаем дальнейшие планы. Завтракать в индийском ресторанеона категорически отказалась. Поворковала с пророком, подержала его за пуговицурубашки, поцеловала в мягкие губы и снова ушла в свой номер, цокая каблуками,как подкованная лань.
Во второй раз заперев за ней дверь, Лайма подошла к зеркалуи внимательно посмотрела на свое отражение. В принципе ничего ужасного, моглобыть и хуже.
Когда Бондопаддхай привел себя в надлежащий вид, она вывелаего вместе с помощником на улицу и попросила швейцара кликнуть машину. Возлегостиницы всегда стоял пяток частников, надеющихся заработать на иностранцах. Кним подкатила старенькая, но чистенькая машина, и индусы забрались на заднеесиденье.
— Кого-то забыли? — спросил бодрый водитель,заметив, что Лайма постоянно оглядывается.
— Просто размышляю, что показать своим гостям наобратном пути.
— Могу организовать вам экскурсию по городу, —оживился тот.
— Нет, спасибо, у нас уже есть.., экскурсионный план.
Мысль о том, что скоро придется ехать в кинотеатр,неожиданно так испугала Лайму, что у нее даже руки затряслись. Вчера онаразмышляла об этом мероприятии слишком абстрактно, но теперь… Как там сказалКорнеев — все подступы простреливаются?
Она повернулась и посмотрела на умиротворенную физиономиюБондопаддхая. Может, навешать ему лапши на уши, чтобы он сам отказался отвыступления? Сказать, например, что все его сторонники заболели черной оспой.Или скопом перешли в другую веру. И собрание, мол, не состоится. Нет, нельзя. Дубнякчетко определил, что пророк должен успешно завершить свою миссию. И улететь вДели с чувством выполненного долга.
