«Изнасиловали», - мысленно закончила я. - Как и ты, только ты не счел нужным поглумиться острым ножичком над моим лицом и не попортил красоты. А скоты, напавшие на эту женщину, сильно изуродовали ее.
Лицо этой было все в глубоких порезах, заросших шрамах и бороздах морщин. Рот был перекошен и опущен вниз, от одного его уголка и до самого уха тянулся давно заживший багровый след.
Одного глаза не было, но второй смотрел так неистово пристально, зло и жестоко – любой бы вздрогнул от этой ненависти во взгляде. Он все видел и все понимал. От него невозможно было скрыть правду.
- Нам нужна ее помощь. Молчи, говорить буду я, – прошептал фарриец.
- Доброго, - вежливо поздоровался драконьер, впрочем, не теряя достоинства и не забывая, что он в этом мире представитель силы. - Нам нужно то, что ты продаешь женщинам. Мы заплатим.
- А если я не хочу продавать тебе это? - нагло осклабилась беззубым ртом ведьма. Ее зубы выпали не от возраста, она не была настолько старой, ей их выбили - содрогнувшись, догадалась я.
- Ты же помогаешь женщинам из деревни и городским? Почему бы тебе не помочь еще одной, чтобы ее судьба не была похожа на твою?
- А если я не помогу твоей новой игрушке, что тогда будет? Сожжешь деревню вместе со взрослыми и детьми? Меня убьешь?
Драконьер принял удар стойко и только сухо ответил:
- Не исключено. - Но я видела, как напряглось его лицо, а Освальд весь напружинился и собрался, получив мысленный приказ хозяина. К своему ужасу я осознала: сожжет, непременно сожжет, если не будет сделано все в точности, как он приказал. Женщина тоже это знала. Всё же она драконьер и наездница, хоть и бывшая. В этом мире любой драконий всадник, наделенный силой – абсолютный закон.
Пожевав сухими губами, кальек молча развернулась и, махнув рукой, пошла прямо в терновые заросли, нагнувшись, нырнула в них.
Слезая с дракона, я шипела и морщилась. А спрыгнув, даже вскрикнула, настолько нестерпимо болело интимное место, просто жгло огнем и наливалось жаром, никак не желая успокаиваться.
Несмотря на прошедшую ночь, полную терзающего огненного секса, я почему-то все еще была немного голодной. Хотя жестокий безжалостный секс в разных позах всю ночь напролет должен был вызвать не просто пресыщение, а стойкое отвращение заниматься этим с кем-либо.
После такого раньше чем через месяц не то что на мужчину - на любой вытянутый, стоящий колом предмет будешь смотреть и морщиться. Тем не менее, в щиплющих и ноющих областях отмечался удручающий сексуальный голод.
Само интимное место все еще чувствовало в себе призрачные ощущения твердой мужественности фаррийца и жаждало ощутить их вновь в полной мере.
Это открытие настолько удивило меня, что, нырнув следом за ведьмой, я совершенно спокойно отреагировала на увиденное. Хотя драконьер с тревогой и настороженностью изучал мою реакцию, я, войдя, всего лишь бегло осмотрелась.
Здесь, в спрятанной в зарослях хижине была целая травяная лавка, стоило шагнуть внутрь, в нос бил стойкий лекарственный запах.
Очутившись внутри, драконьер тут же забыл обо мне, окружающее изобилие целебных зелий немного напрягало фаррийца, хотя я никак не могла сообразить, чего такого опасного он углядел в сушеных травках.
5.19
Изувеченная наездница нехотя швырнула на стол мешочек с чем-то звякнувшим и сложила руки на груди, ожидая оплаты.
- Что-нибудь для женщин после бурной ночи. И еще… - не закончил фразу фарриец, наткнувшись на меня взглядом.
Я тоже в ярости уставилась на драконьера, мог бы промолчать, не заостряя внимания на том, чем и сколько мы с ним занимались, не позоря меня перед этой женщиной. Я спокойно обошлась бы и без лекарств, не такая уж я и слабая. Так, просто недельку не смогла бы сидеть, а в остальном все путем.
- Еще что-нибудь для мужчин после бурной ночи? - с ехидством осклабилась ведьма.
- Не смешно, - отрезал драконьер и повернулся ко мне. – Выйди. - Сухо скомандовал Дрейк Дайер, будто я была его собакой и мешалась под ногами.
- Если отойдешь далеко от зарослей… - он не закончил фразу, с намеком приподняв брови. Подумав, я шагнула наружу и тут же встала как вкопанная, подслушивая. Все равно бежать было бесполезно: драконьер на ящере, я на своих двоих и местности не знаю.
К сожалению, мне так и не удалось услышать, что в такой тайне покупал предводитель фаррийцев. Он говорил очень тихо, а вышел от ведьмы с уже изрядно отощавшим кошельком, пересчитывая оставшиеся монеты. Я заподозрила, что кальек нехило нажилась на фаррийце, вдвое, а то и втрое заломив цену за целебные зелья.
Забравшись на дракона и усадив меня, Дайер коротко скомандовал Освальду:
- В замок.
Я думала, что на этом мой позор закончился. Теперь я смогу забиться в самый дальний уголок крепости, чтобы там в тишине и одиночестве зализывать раны, как телесные, так и душевные, нанесенные драконьером моему чувству собственного достоинства. Но меня и здесь ждало новое унижение.
И причина была далеко не в том, что я летела в лагерь наездников в одной короткой рубашке Дрейка Дайера. И не в том, что мою грудь и шею покрывала россыпь засосов. Даже не в том, что мои губы растрескались и кровоточили от долгих изнурительных поцелуев. И вовсе не в том, что соски до сих пор сжимались в крохотные горошинки, стоило им коснуться ткани. Все было проще, банальней и во сто крат кошмарней.
Сидя прямо на ящере, драконьер начал рыться в купленном.
Неладное я заподозрила, когда фарриец, подхватив меня на руки, поднял и перевернул прямо в тот момент, когда Освальд закладывал вираж над пропастью. От неожиданности я вскрикнула, но драконьер всего лишь посадил меня лицом к себе, а вовсе не стремился сбросить лишний балласт с дракона и облегчить тому полет.
Кошмар начался тогда, когда фарриец вздумал лечить меня от бурной ночи прямо в воздухе. И моего мнения по этому поводу не спрашивали. Предводитель фаррийцев так решил и все.
Дрейк Дайер начал с того, что невозмутимо задрал на мне рубашку, обнажив то, что после ночи разврата я так старательно прятала.
От моего визга ящер запнулся в воздухе. Я дралась как ненормальная, понимая: если сейчас драконьер увидит меня голой, то все начнется по новой, и мы будем делать «это» все то время, пока летим в замок. А я осознавала: несмотря на удовольствие, испытанное ночью - больше не выдержу.
Испачканная в зеленой мази рука схватила меня за щеки и сжала. Злобное змеиное шипение доведенного до бешенства мужчины заставило посмотреть драконьеру в глаза.
- Ты будешь подчиняться мне во всем. Кажется, мы договорились, что ты не будешь мне перечить. Тогда я тоже не буду многого делать из того, чего не желаешь ты. Особенно в замке, особенно каждую ночь, особенно на глазах остальных наездников. – Последняя фраза была сказана с особым нажимом и довольно прозрачным намеком на наш с фаррийцем договор.
