Я не услышала, как подошли доктор Меган и Эндрю, хотя должна была слышать. Палка доктора стучала громко, но мое сердце, наверное, колотилось куда сильнее. Кровь в ушах точно шумела, потому что я стояла, полностью бессильна: ректор, если он был виноват, нас обыгрывал. Если он не был виноват… Мы потеряли даром полтора дня. И это был мой провал — и провал Стивена, Руперта, Гордона, комиссара, а Бренту удалось бы отмежеваться.
«Хитрая и везучая сволочь», — со злостью подумала я. Лучшее, что я могла сделать, это устроить все так, чтобы расследование возглавил кто-то другой. Руперт или сам комиссар. И я была готова немедленно лететь во дворец и просить аудиенцию, только вот я не была уверена, что королева не сделает хуже. Она могла согласиться с моим отстранением и передать мои полномочия Бренту, что было бы уже катастрофой.
— Вы не можете утверждать, врет он или нет? — спросил комиссар. — Я не прошу давать заключение, но…
— Мы можем провести тесты на магполиграфе, — подумав и покачав головой, ответила доктор Меган. — Но этот результат ненадежен, сами знаете.
К сожалению, да. Учитывая состояние Томаса, показания магполиграфа были бы в любом случае недостоверными. Давление, то, что он не спал…
— Может, он об этом догадывается и потому бодрствует? — Мне надо было срочно реабилитироваться, я теряла контроль. Дело вели все, кроме меня. — Что мы можем кроме того, что вытащить его на тестирование?
— Следственный эксперимент, — комиссар смотрел на меня с сочувствием, не показным, а искренним. Он понимал, как мне нелегко, и, к сожалению, ничего не мог с этим сделать. — Эндрю, отдай распоряжение готовить группу. Там сейчас работают люди, но они ненадолго прервутся.
Эндрю испарился, зато доктор Меган подошла ближе и к чему-то присматривалась. Руперт и Гордон еще раз многозначительно обменялись взглядами и вышли в коридор, закрыв дверь. Врач достал из небольшого чемоданчика шприц и стал готовить инъекцию.
— Что это ты на себя нацепил? — буркнул комиссар, хмуро глядя на Гордона. — Трупы тебе выслушивать ни к чему, для солидности, что ли? И ради Создателей, чего тебя вдруг понесло?
— Гордон сделал все правильно, — быстро вмешался Руперт. — Но это не слишком нам помогло. Томас гнет свою линию, и это значит…
— У него есть основания, — перебила его доктор Меган. — И нет, юноша, это не те основания, о которых вы могли бы подумать.
— Вы сказали, что он не осознает, что врет, — напомнила я, потому что меня насторожил ее тон. У нее как будто была какая-то мысль, которой она не спешила делиться с нами.
— Нет, деточка, — улыбнулась доктор, и у меня камень упал с души. По крайней мере, она на меня не сердилась. — Я сказала так: я сказала бы, что он не осознает, что врет. Но я не сказала — он не осознает. Видите разницу?
Я задумалась. Разницу я увидела, не поняла только, к чему она клонит.
— Вы хотите сказать, что он мог бы ввести вас в заблуждение? — уточнила я. — Мог бы, но не ввел. Почему?
— Потому что ваш коллега прав, деточка, — вздохнула доктор. — Томас тянет время. И делает это умело… Я не поручусь на этот счет. Вам работать и выяснять. Я больше ничем вам помочь не смогу — пока.
Комиссар наблюдал, как ректор покорно подставился под укол, покачал головой.
— Надеюсь, ему вкололи не снотворное, — пробормотал он и повернулся к Руперту: — Ты — марш спать. Я дал команду на проведение следственного эксперимента. Если нам повезет, а тебе — нет, то сейчас мы этим и займемся. Я сам поеду вместе со Сью. А если не повезет и ректор уснет… ой, время, как мало времени.
— Снотворное я давать ему запретила, — успокоила нас доктор Меган. — Оно помешает мне работать. На самом деле нет, но мое слово закон.
Руперт выглядел недовольным, но у него, похоже, уже не было сил доказывать и спорить. Он не спал со вчерашнего дня и был на пределе. А доктор Меган выручила нас — возможно, следственный эксперимент решил бы сейчас очень многое.
Например, напряженно думала я, он показал бы, как ректор убил свою жену. Врет он или говорит правду.
Или полуправду.
Я гнала эту внезапную мысль, но она была навязчивой, как популярная дешевая песенка, и настойчиво выедала мне мозг. У ректора не могло быть сообщника, потому что мы не видели его на видео до того, как убийство произошло.
Но никто не смотрел записи после того, как Томас покинул квартиру.
Что если кое-что мы все-таки упустили?
Глава двадцать четвертая
Я не вытерпела и поделилась этой мыслью с комиссаром, когда мы возвращались.
— В этом, конечно, что-то есть, — кивнул он. — Дай отмашку, пусть просмотрят записи. Лишним не будет…
Комиссар среагировал несколько вяло. Вероятно, сам он решил — лучше перестраховаться, но не больше.
— И тогда это умышленное убийство, — добавила я. — Поэтому Томас тянет время и упрямо стоит на своем.
— Да, — безрадостно согласился со мной комиссар, — но если сообщник покинул страну, искать мы его будем долго. Томас не мог не знать о камерах.
— Знаете что? — осенило меня. — Надо проверить, не появлялась ли «домработница» уже после того, как настоящая улетела на отдых? На это могли не обратить внимания…
Что-то мне удалось. Комиссар даже повеселел, и меня это воодушевило.
— Действуй.
Он дал мне полчаса — поступили сведения от группы, работавшей в квартире ректора, но я не стала допытываться, посчитав, что все узнаю, когда вернусь к себе. Мне жуть как хотелось есть, и я вытряхнула из вендингового аппарата в коридоре огромный фруктовый сэндвич. В кабинете я налила кофе и устроилась перед компьютером.
Новости были не самые радостные, но они подтверждали, что мы потихоньку, медленно — слишком медленно, — движемся в верном направлении.
Лет двести назад мы подписали Конвенцию об охране природных ресурсов, которая среди прочего предусматривает переработку отходов. И в любой квартире есть целых шесть отсеков, в которые отправляются стекло, бумага, пластик, металл, биологические или все прочие отходы. В отсеке для биологических отходов поддерживается минусовая температура, чтобы эти самые отходы не портились и не начинали вонять. Покидать квартиру не требуется, открывается нужная дверца, мусор выбрасывается в соответствующий отсек, а специальная служба раз в несколько дней забирает отходы, открывая такую же дверцу со стороны технической лестницы.
Отсек для биоотходов проверили сразу, как только увидели труп, потому что напрашивалось, что руки именно там, но увы. Прочие отсеки осмотрели тоже очень тщательно — искали то, чем расчленили тело, и снова без результата. Придраться к тому, что осмотр был проведен не полностью, никто не мог: эксперты всегда работают, исходя из заданий, которые выдает им ведущий дело следователь.
