– Честно признаться, Огэст, я не знаю, как устранить ваши приступы. Однако я понимаю, что жить с ними крайне тяжело, и согласна с остальными вашими врачами в том, что необходимо сделать все возможное.
Это было лишь начало долгого и сложного пути для Огэст и меня. Я стала экспериментировать с новыми комбинациями препаратов. Дозировку каждого из них нужно было повышать очень медленно. Для каждого лекарства этот процесс занял как минимум полгода.
Периодически ее эпилепсия вводила нас в заблуждение. Огэст становилось лучше, но результат никогда надолго не закреплялся. Практически каждое лекарство имело какие-то побочные эффекты. Ее вес стал очень нестабильным.
Противоэпилептические препараты часто устраняют припадки, но в то же время разрушают жизнь человека.
Огэст всегда была величава: горделивая осанка, широкие плечи, поразительная красота. Пока не потеряла больше десяти килограммов. Это было шокирующее последствие приема препаратов. Благодаря таблеткам припадки происходили реже, но употребление лекарств привело к нехватке веса, опасной для здоровья. Кожа свисала с костей, а лицо сделалось угловатым.
– Я ужасно выгляжу, – сказала она холодно.
Я видела, что она сдерживает слезы.
– Мне и дальше их принимать?
– Разумеется, нет.
Противоэпилептические препараты часто устраняют припадки, но в то же время разрушают жизнь человека. Я быстро заменила то лекарство другим. Через год Огэст восстановила прежний вес, а еще через полгода стала полной. Еще один препарат – еще один побочный эффект.
– Моя одежда мне не подходит, а новую я не могу себе позволить. Я выгляжу жутко, – пожаловалась она мне.
Я боялась, что Огэст сдастся. Мне бы очень этого не хотелось. Она всегда была готова бороться. Но она пережила так много, что начала уставать.
– Мне надоело объясняться, – однажды сказала она мне.
Бег Огэст был бескомпромиссным и опасным. Она бегала быстро и бессознательно, причем никакого предчувствия у нее не появлялось. Она не обращала внимания на машины, бордюры и чайники с кипящей водой.
Иногда Огэст могла понять, что у нее случился припадок, только по травме. «Я встаю и понимаю, что не могу идти, потому что у меня опухла лодыжка или болит колено, а я не знаю почему», – делилась она со мной. Но хотя бы дома она могла контролировать свое окружение.
Однажды у Огэст произошел припадок, когда она ехала в автобусе. Она помнила лишь то, как зашла в автобус и заняла место в его задней части. Через несколько секунд, будто ее телепортировали с помощью черной магии, она сидела в незнакомой гостиной в окружении большой азиатской семьи.
В действительности же Огэст внезапно вскочила, подбежала к двери и выбежала из автобуса. Было непонятно, автобус остановился согласно маршруту или ради нее. Оказавшись на улице, она пробежала несколько метров и завернула в чей-то сад. Затем она открыла дверь незнакомого дома и забежала внутрь. Уже там Огэст очнулась, сидя на диване; на нее смотрело множество удивленных глаз.
Семья отнеслась к ней по-доброму. Те люди отреагировали гораздо спокойнее, чем отреагировала бы я, если бы в мой дом вот так вбежал незнакомец. Они помогли ей добраться домой: Огэст оставила сумку с кошельком и телефоном в автобусе, поэтому сделать это самостоятельно было бы для нее проблемой.
Она зашла в автобус и через несколько секунд, будто ее телепортировали с помощью черной магии, она сидела в незнакомой гостиной в окружении большой азиатской семьи.
Огэст не знала, что, пока она принимала помощь одних незнакомцев, другая незнакомка позаботилась о забытых ею вещах. Та женщина видела, как Огэст резко выбежала, и заметила оставленную ею сумку. Она нашла телефон матери девушки и позвонила ей. Этот звонок напугал мать Огэст. Она почувствовала огромное облегчение, когда через некоторое время с ней связалась дочь и сообщила, что у нее все в порядке. В тот же день женщина из автобуса заехала к матери Огэст и передала ей сумку.
– Она постояла еще какое-то время, после того как вернула мне сумку. Просто стояла и ничего не говорила, – сказала мне мать Огэст и рассмеялась. – Наверное, она ждала вознаграждения.
– Это было мило с ее стороны. Думаю, у нее своих проблем достаточно, – сказала я.
– Мне было нечего дать ей.
– Конечно, я понимаю, и я уверена, что она тоже это поняла.
– Не все люди плохие, – сказала мать Огэст.
– Нет, конечно.
После нескольких подобных случаев Огэст уже неохотно покидала свою квартиру. Ее жизнь стала скучной. Скучной, но относительно безопасной. Если бы только она такой и оставалась… Через пару лет припадки Огэст лишь усугубились.
Поначалу, если дверь и окна были закрыты, она оставалась в квартире, как бы неистово она ни бегала. Она, конечно, врезалась в стены на полной скорости и, придя в себя, обнаруживала синяки и царапины, но могла хотя бы частично контролировать ситуацию. Огэст проверяла, нет ли в квартире слишком опасных препятствий, и избегала таким образом переломов или травм, от которых она не оправилась бы.
Все изменилось, когда Огэст научилась отпирать дверь во время припадка. Однажды она очнулась на улице, хотя, как она помнила, входная дверь была заперта. Из чего Огэст сделала вывод, что сама открыла ее.
Моя задача была защищать Огэст, но, так как я никогда не сталкивалась с подобными пациентами, я не знала, что ей посоветовать. Зато у ее брата было множество идей. Он хотел обить стены чем-то мягким, чтобы она не ударялась. Это сделало бы ее квартиру похожей на обитую войлоком палату в психиатрической больнице. К тому же это было бы слишком уродливо и уныло, так что мы решили отказаться от этой задумки. Затем ее брат предложил привязать Огэст веревкой к чему-нибудь, чтобы она не могла покинуть пределы своей квартиры. Это была крайне опасная затея, поэтому такой вариант мы тоже отмели. В конце концов, специалист по трудотерапии предложил кое-что интересное. Она посоветовала установить замок с меняющимся кодом. Мать меняла код при каждом посещении дочери. Огэст записывала его, но старалась не запоминать, чтобы не ввести неосознанно. Это была прекрасная идея, и она сработала. Мы все вздохнули с облегчением. Однако эпилепсия требует постоянной бдительности, которую обычный человек не в состоянии сохранять. Через какое-то время Огэст снова попала в неприятную ситуацию из-за припадков.
Она жила на третьем этаже многоквартирного дома. У нее были соседи со всех сторон. Огэст перестала покидать квартиру около года назад, так как устала приходить в себя в одиночестве в странных местах. Она боялась, что однажды выбежит на оживленную улицу. Над ней постоянно висела угроза страшного происшествия. Ей было спокойнее дома, и она покидала квартиру только с матерью или с кем-то из друзей.
Квартира Огэст была для нее целым миром, ставшим ловушкой.
С Огэст всегда было весело. Поскольку она была очень общительной, у нее часто бывали гости. Могу себе представить, что думали о ней соседи. Огэст была здоровой на первый взгляд молодой женщиной. Она не работала и целыми днями сидела дома, слушая музыку и принимая гостей. С некоторыми соседями у нее сложились очень напряженные отношения. У Огэст произошла небольшая ссора с соседом сверху, который сильно шумел по ночам. Она попросила его вести себя потише, но он оказался не слишком любезен. Он не знал, а возможно, и не хотел знать, о том, что квартира Огэст – это для нее целый мир, ставший ловушкой.
